Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы (СИ)

Здесь, на «Святой Руси», очень мало твёрдых поверхностей. Ни дерево строений, ни земля улиц и дворов достаточного сопротивления не оказывают. Не разбивается. Облегчать тару рискованно — может развалиться в руке при броске.

Одно решение — легкоплавкая заливка горлышка. Воск, смола, жир. Туда же, в горлышко — фитиль. Внутрь, а не примотать снаружи, как в 41. Горящий фитиль «тянет» воск из заливки. Как в свечке. Когда воск выплавится — пойдёт ацетон со скипидаром, полыхнёт.

Не очень. Нет чёткой последовательности — разлив-поджог. Смесь вспыхивает в процессе излияния. Очаг возгорания локальный. Но в деревянных строениях — приемлемо.

Другая проблема — время. Время задержки между падением снаряда и разливом горящей жидкости. Горящий фитиль — виден и легко гасится.

Мы разные варианты затычки пробовали, с разными составами. Кажется, зря я булгаром воск продал. Пока — ищем, думаем, проверяем.

Другой путь — тактическая двухходовка — мы реализовали здесь.

* * *

– Ты! Факеншит! Хусдазад! Убери свой зад! Хренов евнух персидский!

Команды поля боя наполнены моими эмоциями под завязку. Но подаются шепотом. Поскольку — «поле боя». Хотя оно само про это ещё не знает.

Я уже объяснял, что язычников у меня крестят. Именуют прямо по святцам. Вот, назвали парня по страстотерпцу — персидскому евнуху четвертого века, а он вырос в десятника «поджигателей».

Хусдазад и трое его подчинённых несут себя как стекло тонкое: на груди «лифчик деревянный» — разгрузка с четырьмя глиняными «гранатами», на спине — «макитра» на двенадцать литров. Деревянная, прямоугольная… Назвал как-то макитрой — прилипло. А как?! — «Р-рез-зер-рвуар-р-р» ребята не выговорят.

Одна из трёх штурмовых групп под моим руководством обошла селение, и с запада, по прибрежной полосе, просочилась к пристаням. Ребята Фанга ещё засветло засекли секрет из двух епископских отроков, типа замаскировавшихся на речном обрыве. При подходе с этой стороны по пляжу — прямо на них и вышли бы.

Вышли. Лежат «секретчики», остывают. Фанг своих хорошо учит — даже не ворохнулся нигде никто.

Впереди, в паре сотен шагов, костерок. Там ещё парочка караульщиков. Костерок возле начала пристани. Пристань — земляная насыпь, укреплённая деревянными сваями, и двое мостков, уходящих в Волгу. К мосткам пришвартованы плав. средства, местные и епископские.

Надо, конечно, строить более основательно. Но вы ледоход на нерегулируемой Волге представляете? С таким же половодьем. Сюда бы блоки бетонные, по пятку тонн каждый, в шесть рядов, да сваркой их повязать…

На лодейках люди есть. Лодки, барки в походе без присмотра не оставляют. Шесть лоханок на двух причалах. Бойцов там быть не должно — караульщики. Их забота — криком кричать.

Трое парней-голядей переглядываются. Старший, подбирая русские слова, уточняет:

– Эти… у костра… резать?

Эх, Елицы нет. Когда-то она в сходной ситуации перед караульными у костра голой плясала… Я б ещё раз посмотрел.

– Нет. Хорошо сидят. Ольбег, ты где? Снимите?

Ольбег дёргается — первое боевое задание! Потом с двумя молодыми парнями-лучниками начинает выдвигаться. Место открытое — близко не подойти. Но караульщики у костра смотрят на реку — услышали что-то. А, плеск характерный. «Водомерки» подходят.

Ольбег выводит своих на сотню шагов.

Классика: нельзя сидеть у костра в зоне боевых действий. Мишень — идеальная. Хотя понятно: у костра — вторая линия. Понадеялись на секретчиков. И ещё: в карауле — молодёжь. Дедовщина «аз из» — опытные гридни, после похода лодейного и славной победы над смердами сиволапыми, в тёплых избах на мягких постелях отдыхают. На стрёме — сопляки-новобранцы.

Один из караульщиков затих сразу, второй пытается шевелиться, шуметь. Третья стрела — от Ольбега — успокаивает окончательно.

– Хусдазад, запалить мостки от берега. Командуй.

На лодочках есть сторожа. Слать своих ребят выковыривать пришлых в темноте — не хочу. А так сторожа проснутся, вылезут на огонёк. Тут их стрелки и уполовинят. А вздумают концы рубить да в Волгу уходить — их «водомерки» проредят.

– Господине! Сова крикнула.

Ага. Вот и сигнал.

– Поспешим же, други мои, на веселие.

«Поджигатели» возятся у мостков, наконец — пыхнуло. От лодеек начинается крик. И мгновенно стихает — стрелки из темноты хорошо бьют по подсвеченным, поднявшимся в лодках головах. А мы поспешаем в гору к селению.

Справа впереди пепелище сгоревшего дома тиуна. Эх, Колотило, Колотило… Хороший у тебя дом был. Недавно я там с Самбориной и Сигурдом разговаривал, а теперь оттуда остывшим кострищем несёт.

«Что день грядущий нам готовит?»

…

«Скопытюсь ль я дрючком пропертый?

Аль мимо прошпындонит ён?».

Слева забор. Несколько месяцев назад я тут Раду нашёл. Забор поставили. А ворота так и не навесили. «Древощепы из куширей» говорили — здесь у пришлых гнездо. Одно из.

Заглядываю. Сортир уже стоит. А перед ним белеет… В прошлый раз там тужилась Радина дочка, а теперь… фиг его знает — что-то двуногое.