Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы (СИ)

– Нет. Надо бы с Драгуном потолковать. Может, он подскажет. Но — нету. Бабёнка одна там бывала. На княжеском дворе в Рязани. Человека… не, не знаю.

– Что за бабёнка?

– Да дура челядинская. Слюбилась с диаконом тамошней церкви. Говорит: горы золотые обещал. Жениться на ней, попадьёй, де, станешь. Дура. Духовным жениться — заборонено. А как брюхо надул — и видеть не схотел. Она аж князю жаловаться вздумала. Ну, Калауз и велел. Диакону — епитимью, дуре — плетей. Пащенка выбили, её — продали на посад. Бабёнка и сбежала. Пристала к литвакам. Так к нам и попала. Ныне в портомойнях обретается.

Я начал задавать вопросы. Точильщик на многие из них ответа не знал. Или — был не уверен.

– Не пойму я, господине. На что тебе?

Хороший парень. Умный, въедливый. Надёжный. Такого можно учить и дальше.

– Нужно понизить цену пучка бананов, убрать лишний реал.

– Ба-ба? На-на? Реал?

Ой, парень же не знаком с «Королями и капустой»!

– Эту историю я тебе ещё не рассказывал. Как-нибудь потом. Смысл: наш сосед установил вывозное мыто. Нужно отменить. Для этого — переменить соседа. Думаю, это самый быстрый способ.

* * *

«Двадцать пять тысяч pesos? — переспросил дон сеньор Эспирисион.

— Нет. Просто двадцать пять pesos. И не золотом, а серебром.

— Своим предложением вы оскорбляете мое правительство! — воскликнул сеньор Эспирисион, с негодованием вставая с места.

— Тогда, — сказал мистер Франзони угрожающим тоном, — мы переменим его».

* * *

– Переменить… Это как?

– А как получится. Например — зарезать.

– Зарезать?! Кого?! К-калауза?! Князя?!!!

Ещё одна проверка. На разумность, лояльность, адаптивность…

На «вшивость». Ты со мной?

* * *

Скачок в осознании мира. Два.

До сих пор Точильщик работал на сборе информации. Теперь — диверсионная деятельность. Разница… как между зрителем в зале и боксёром на ринге. Требуют разных людей. «Разных» — по их свойствам, навыкам, мотивациям. По границам допустимого.

Другой — прямое нарушение исконно-посконного табу. Князья — неприкосновенны. Их можно резать только в битве. Даже мысль об ином — наущение Сатаны, прямой пропуск в котлы адские.

За последние десятилетия незыблемость правила несколько расшаталось. Расшатывали его, естественно, сами рюриковичи.

«Рыба гниёт с головы».

Без последующих казней забили в Киеве постригшегося в иноки князя Игоря. Объявили награду за голову его брата Святослава (Свояка)…

«Годы проходят, невообразимое становится повседневным, жуткое — скучным, невыносимое — однообразным».

Вопрос в мелочи: вот этот конкретный парень, Точильщик, уже готов принять «невообразимое» — тайное убийство русского князя как… нет, не как «повседневное», но как «вообразимое»?

Чисто для знатоков: я значительно жёстче американского империализма. Не по злобЕ, а по обстановке. «Не мы таки — жизнь така».

Герой «Короли и капуста» может организовать свободное волеизъявление народа в форме гос. переворота и отправить свергнутого президента в эмиграцию с достойным содержанием.

Здесь — феодализм. Власть — наследственная. Свергнутый правитель сохраняет свои права до самой смерти. Даже публично отказавшись, он может в любой момент потребовать их обратно.

Есть три способа сделать «отставку» необратимой: ослепление, кастрация, смерть. «Наследственность власти» — здесь все так живут.

* * *

– Ты полагаешь, Калауз — не человек? Ангел божий с крылышками? Или, всё-таки, один из сынов человеческих? Из плоти и крови? Две сотни костей, три пуда мяса, ведро крови, десяток фунтов дерьма… Ты никогда такого не видал? Не резал?

Точильщик, как и все мои люди «силового блока», прошёл через «попробовать вражьей кровушки». Ещё ему, уже по его профессиональным интересам, доводилось принимать участия в некоторых мероприятиях в подземельях Ноготка. Да и вообще, каждый крестьянин здесь — ещё и забойщик.

– Батяня телёнка зарезал. Здоровски! Мясца поедим!

Здесь это — с младенчества. Без убийства живых существ, с их последующим свежеванием, потрошением, разделыванием и поеданием — умрёшь с голоду. Я уже про это…

Точильщик сосредоточенно смотрел в землю. «Зарезать князя». Это тебе не курёнку головёнку откочерыжить. И даже не телёнка кувалдой между глаз… Между его больших, добрых, голубых…

Не удивлюсь, если от такого нервного напряжения парень свалится в обморок.

Не-а, недооцениваю я своих людей. Стрессоустойчивость возникает вокруг меня просто как запах. Кому «глаза режет» — отваливаются сразу. Остальные адаптируются. К «возможности невозможного».

– И ты хочешь, чтобы я пробрался в Рязань и зарезал Калауза?

Точильщик удивлённо дёрнул головой. Понимаю — мысль кажется удивительной. За всю историю «Святой Руси» никто так не работал. Никому такое не удавалось.

Сделать невиданное, реализовать невозможное. Превзойти всех предков и современников…

Он снова покрутил головой, несколько смущённо улыбнулся мне. Почти детская улыбка на юношеском лице. Тщеславен? — Это полезно. Если без дурости.

– А знаешь… можно попробовать. Ножики я мечу не худо. Не хуже, чем ты на божьем поле в Мологе…

Распрямился, развернул плечи, разулыбался, глядя куда-то в сторону.