Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы (СИ)

– А ещё сказывают, что Калауз… ну… князь Глеб Рязанский… много литваков в разных городках на Оке имает и в Рязань свозит. Что они, де, разбойнички. И будут им казни. За вины их.

Умница.

Калауз — умнейший правитель. Тройной захват.

Не все литваки с Поротвы ушли в караване Кастуся. Кто-то сумел или решился — позже. Идут они россыпью. И рязанцы их прибирают. Вешают на них обвинения. Типа тех двух куриц. Дальше — казни. Порка, холопство…

Это соплеменники моих литваков. Уже — «моих». Кастусь — вождь всего племени Московской Литвы. Узнает про обиды, чинимые его людям — взовьётся.

«Взвейтесь кострами синие ночи…».

Из него такой кострище будет… Прям пожар лесной.

Будет требовать их освобождения, спасения. И все литваки — тоже. В силу обще-племенной солидарности. Отчего возникнут… негоразды. В форме потери лица. Моего. А там, глядишь, и жизни. Тоже — моей.

Калауз поступает незаконно: в «Уставе об основании» сказано, что на Стрелку могут идти любые люди свободно. Формально он их задерживает не за то, что они ко мне идут, а за татьбу. Я, выплатив названную им виру, принимаю правомочность его суда. Над идущими ко мне, над пришедшими ко мне… А если не плачу — не получу хлеба.

Умница.

Сволота обкорзнённая.

Так бы и придавил. До мокрого места. До мокренького…

Отправил Софрона с товарищами на Окский двор. Завтра — Большой Малый совет. В смысле — приказные головы и некоторые умные головы вдобавок.

Илья задержался, решил в городе к старым знакомцам зайти. А по сути — для разговора с глазу на глаз. Точнее: для пары фраз:

– Живчик… э… князь муромский… говорил как-то… ну… если сильно припрёт… пару, может — пяток тыщ пудов… продаст. С ценой… По божески.

– Спасибо Илья. Я всегда знал, что Живчик — человек добрый. И — разумный. Поклон ему от меня передай.

– И да… эта вот… сказывал… чтобы ты не вздумал на Рязань войной идти. Не пропустим. По воле князя Суждальского должен быть в Залесье мир. Живчик против Китая не пойдёт. И тебя покрывать… себе дороже.

– И опять же — спасибо. Как и сказано: князь у тебя — добрый и разумный.

Илья ушёл. А я принял решение. По классике мировой литературы. И всю ночь его обдумывал.

Ночка была… все рёбра оттоптал. С бока на бок переворачиваясь. В затылке мало дырку не проковырял — думу думал.

«Думи мої, думи мої,

Лихо мені з вами!

Нащо стали на папері

Сумними рядами?..»

А и правда — зажёг светильник, достал вощаницу. Распишу-ка я варианты. Может, и найду что пристойное. Когда мои думы «встанут умными рядами».

На другой день — Большой Малый Совет. Из посторонних — Софрон да Илья. Ещё: Кастусь, Елица, Фанг. Скрывать ситуацию от них — разрушить доверие.

Софрон излагает уже чётче. Короче, понятнее.

Кастусь насчёт хлеба пропустил мимо ушей. Это — забота принимающей стороны. Меня, то есть. А вот когда про задержанных литваков услыхал — взвился. Начал, было, руками махать, по-литовски говорить. Елица ухитрилась его так дёрнуть, что он на лавку осел. А она, типа, перетолмачивает:

– Князь Кестут спрашивает: как ты, Воевода, собираешься людей литовских из рязанской неволи вынимать? Может, воинов собрать? Оружие вернуть надобно.

Это — ещё один оттенок. Иметь отдельное племенное вооружённое формирование… Я ещё не уверен, что с нурманами по-добру разошёлся, а тут уже литваки с топорами…

– За предложение — спасибо. Для того и собрались, чтобы посоветоваться да решить — чего да как.

Софрон — в панике, Илья — в напряге. Насчёт — а ну как решат воевать?

Однако, к моей радости, идея войны с Рязанью — поддержки не нашла. Даже Ольбег, поглядев на Кастуся, своё любимое: «Пойдём! Вырежем! Всех!» — не озвучил.

…

Забавно видеть моих ближников. При решении неразрешимой задачи. Кто мозги в трубочку заворачивает, кто ахинею несёт, кто вообще — не моё и думать не хочу.

Несколько ценных мыслей, однако, прозвучало. Не по рязанским делам, а по продовольственным. Как увеличить заготовку рыбы, реорганизовать «осеннюю поколку» и сбор других «даров природы». Купить по паре тысяч пудов зерна в Булгаре, Муроме, у эрзя, выжать из мари, улучшить хранение и переработку…

С пользой посидели. Я, например, до речных плавающих заводов по переработке птицы и рыбы — не додумался. Хотя «плав-база» — знаю. Но что можно на реке вытащить барку со всеми установками по копчению-солению за десятки вёрст от города, поставить в удобном месте и перерабатывать битую птицу… Когда сказали — очевидно. А до этого — и мысли не было.

– Всё это хорошо. Но дела рязанские не решает. Что скажете, помощнички ближние?

Молчат. Глаза прячут. Ну, тогда я сам.