Зверь лютый. Книга 24. Гоньба (СИ)

В РИ Жиздор из Киева сбежал. Оставив в городе брата, жену, детей, большую часть своей дружины, отряды наёмников-союзников из мадьяр и ляхов, присягнувших ему киевлян. В моей АИ этот эпизод… сложился чуть по другому.

Хорошо видны причины и ход эскалации национального кризиса, привёдшего Боголюбского на Киевский престол, по сути, против его воли и со смертельными для него последствиями.

Изначально — успех. Группа «отбросов» — лесных бродяг — сумела продвинуться в Заволочье, обойдя с севера давно уже существующее Белозерье. Успех — «поддержан, расширен и возглавлен» несколькими боярскими семьями. Результат героического, тяжёлого и капиталоемкого процесса — их обогатил. И вверг Новгород в «голландскую болезнь».

Прекращение междоусобицы вокруг Киева, стабильность и целостность «Святой Руси», создаваемые Ростиком, позволяют «купировать сырьевой перекос». Отчего «богачество» «северян» становится не столь выделяющимся. Социум смещается в сторону имущественного (и политического) равенства.

Одна группа (Нежата, Якун) — «северяне» — рвутся к власти. Стремясь выдавить из неё «греков» и «хазар», ведущих торг на юг и юго-восток, «русичей» (торг с Русью) и «местных» (работа на внутренний рынок). Не выходит — главным препятствием является князь, представляющий интересы основных групп населения и общерусские.

Дважды их попытки безуспешны. Наконец, провалившись публично, они устраивают заговор. Ропак, опасаясь за людей своих («дружину») — уходит из города, требуя восстановления законности. «Северяне» немедленно устраивают террор — «зачищают местность», уничтожают своих, новгородцев, имеющих иное мнение. Не вырезав сограждан-оппонентов, они не могут убедить народ идти воевать, убивать и умирать.

Вчерашние «русские люди» превращаются в «нерусских», начинают себя называть исключительно «новгородскими». Через столетие это станет общим правилом в документах. Так продержится до… Ивана Грозного?

Начинается кровавая, «братоубийственная» война. По сути — за дольку в прибылях от торга шкурками из Двинской земли.

«Святая Русь» (Муром, Рязань, Суздаль, Смоленск, Полоцк…) требуют от Новгорода исполнения договора:

— Вы ж обещали! Принять Святослава «на всей воле его». Клялись! Крест целовали!

А — пофиг. Новгород «за базар не отвечает».

Здесь «базар» — «крестное целование».

Новый новгородский князь Роман, стремясь заработать «честь и славу», авторитет у новгородской верхушки, грамотно бьёт по самому слабому звену — по Полоцкому княжеству. Притом, что полоцкие, в отличие от смоленских и суздальских, в походах на Новгородчину перед этим не участвовали. Но ему нужен явный и быстрый успех. А воевать он любит и умеет. И он разоряет Русскую землю. Создавая из полоцких непримиримых врагов — полоцкие полки будут участвовать во всех операциях против него и его отца. Как и смоленские. Сожжённый Торопец — Смоленское княжество.

Победы Романа поддерживаются его отцом. Без спосбствования высшей русской власти грабежу, междоусобице, крамоле, без выжигания полоцких и смоленских земель, без конкретных деталей совершенно идиотской формы помощи — поход Боголюбского был бы просто невозможен.

Отсюда и пойдёт крик — «Уйми хищника киевского!», обращённый у Боголюбскому.

Которому ни Киев, ни Новгород — не нужны. У которого и так хватает забот. Лишь бы вели себя прилично. Увы…

«Въ л?то 6677 [1169]. Иде Даньслав Лазутиниць за Волокъ даньникомь съ дружиною; и присла Андр?и пълкъ свои на нь, и бишася с ними, и б?ше новгородьць 400, а суждальць 7000; и пособи богъ новгородцемъ, и паде ихъ 300 и 1000, а новгородьць 15 муж; и отступиша новгородьци, и опять воротивъшеся, възяшя всю дань, а на суждальскыхъ смьрд?хъ другую, и придоша сторови вси. Въ то же л?то, на зиму, придоша подъ Новъгородъ суждальци съ Андреевицемь, Романъ и Мьстислав съ смольняны и съ торопьцяны, муромьци и рязаньци съ двема князьма, полоцьскыи князь съ полоцяны, и вся земля просто Русьская».

Тут, вероятно, снова обман летописца.

7000 суздальцев в Заволочье — враньё. Там просто нет места, чтобы такое войско прокормить.

В начале этого года суздальские полки идут на Киев. «Армейский корпус, даже не участвуя в серьёзных битвах, теряет за одну кампанию до четверти людей». Так — в начале 19 века. У суздальцев — тяжёлый зимний поход. Штурм мощных укреплений Киева. Это не армейский корпус, а, в немалой части, боярское ополчение. Которое немедленно надо распустить — им своими вотчинами заниматься надо.

У Боголюбского не может быть существенных сил в Белозерье в этом году. Вероятно, Даньслав пользуется временной слабостью суздальских на этом направлении, грабит лесовиков («даньников»). Обнаружив беззащитность собственно русского населения («смердов»), возвращается пограбить и их. Древнего князя Игоря древляне за такие заходы — деревами порвали. Здесь… проскочил.