Зверь лютый Книга 38 Ляхолетье

Епископ сразу начинает говорить. Доказывать, что мы не знали, вы не так поняли, это другое.

Не интересно: враньё - профессия служителя культа.

Властович, попавшийся в компании лжецов, мрачно смотрит в пол. Лучшее доказательство моей правоты.

А Казик не может оторваться от ягодиц своей жены.

В смысле: визуально.

Ну и аудитория у меня: врун, молчун и озабоченный.

-- Я - не вы, я никогда не вру. Поэтому внимательно отнеситесь к моим словам.

Гедко возмущён гнусными инсинуациями: я - не вы. Властович поднял глаза: слушает. А Казик... всё там же, в заднице супруги.

В смысле: фокусом внимания.

-- После морской победы пруссы высадилось на побережье, примерно в том месте, где ты, Властович, указывал. Ты прав - там неплохая корабельная стоянка. И двинулась внутрь страны.

Ну вот, теперь я вижу то, чего Гоголь добивался от господ актёров в последней ремарке Ревизора - полного потрясения. Даже Казик оторвался от разглядывания кормовой оконечности жены и уставился потрясённо на меня.

-- К-к-к Старому Камню?

Да, такое решение Кестута не очевидно не только для меня. Логика предводителя шайки сменилась логикой государя, правителя.

***

Причём самого государства нет.

Священное царство - предгосударственная форма. Теократическое сложное вождество, возникшее при деградации ранней государственной формы (царство Германариха) и отказа (Брутена и Видевута) от другой формы вождества (военно-демократической) после победы над мазовщанами в 7 в.

Кестут там - один из дюжины племенных вождей.

***

-- Ага. К лагерю Болеслава. Пользуясь захваченными у Мешко конями, доспехами и хоругвями сумели обмануть ляхов. Конница крестоносцев пошла на вылазку. И была уничтожена. Болеслава сбили с коня, взяли в плен. Он приказал оставшимся крестоносцам сложить оружие. Что и было сделано.

-- Их перебили?!

-- Нет. Условие капитуляции - сохранение жизни.

-- Язычники не держат слова! Они не признают правил войны!

Вот только Пясту говорить о верности слову и заботе о пленниках. Это же ваша манера убивать, ослеплять, кастрировать попавших в плен родственников и вельмож.

-- Предводитель пруссов князь Кестут отвечает за свои слова. Хотя эксцессы были. Легко понять местных ополченцев, у которых крестоносцы только что сожгли жилища, уничтожили посевы, зарезали жен и детей.

Кестуту не верил никто, ни свои, ни чужие.

Ляхи ожидали, что едва они сложат оружие, как язычники всех перережут. Вспоминали множество страшных историй, начиная со св.Войцеха. Добавляли страшилки из проповеди Папы Римского перед Первым Крестовым. Хотя там речь про Сирию и мусульман. Всплывали какие-то пророчества каких-то святых людей. Все немедленно начали поститься. Что естественно, учитываю малый запас продовольствия в лагере.

***

Похоже на крестоносцев в Антиохии. В начале мая 1098 г. эмир Кербога выступил из Мосула на помощь крепости, но опоздал и осадил частично занятый крестоносцами город. Многие рыцари умерли от голода:

люди варили и ели листья инжира, виноградной лозы, чертополоха и деревьев всех видов. Другие тушили сушёные шкуры лошадей, верблюдов, быков или буйволов.

История Антиохийских осад здесь известна. Теперь должен явиться какой-нибудь Пётр Варфоломей, который откопает пику, назовёт её Копьём Лонгина, или, там, посохом св. Войцеха, и воодушевлённое святыней и голодом крестоносное воинство повалит за вал лагеря убивать и умирать.

***

Увы, феодальная сословная система. В лагере остались пехота, простолюдины. Их господа плавали в озере или валялись на лугу. Были ксендзы. Они не воины: воодушевят, но в бой не поведут. Несколько десятков шляхтичей. Больные, чьи-то подручные из обозных, худородные.

Если бы ляхам дали время, если бы был ряд небольших стычек, то новые лидеры выдвинулись бы.

Не дали.

Когда на совете прусских вождей Кастусь выдал идею Елицы, которая участвовала с ним в походе:

-- Пусть они сдадутся, и мы сохраним им жизнь, - вожди немедленно возопили.

На разные голоса. По спектру:

1. Нет! Эти гады выжгли наши селения! Убили наших людей! Только сме-е-ерть!

2. Да. Пусть оставят барахло, оружие и уходят.

3. Да. Пусть уходят. Мы им хорошо вложили. Теперь долго не сунутся.

4. Да. Пусть сложат оружие, выйдут из лагеря, а мы их... и звери доедят.

Последний вариант объединял три предыдущие, вожди склонялись к нему.

Похоже на то, что французы устроили англичанам в форте Уильям-Генри в Последнем из могикан.

-- Ах-ах! Мы ничего не могли поделать! Дикие дикари! Злобные злодеи! Совсем не мы с вами. А мы... приносим временные извинения за искренние неудобства.

Увы, Кестут прусский князь, а не французский маркиз. Вокруг не дикие дикари, а родные соотечественники. Отмазка не годится.

-- Вы выбрали меня верховным военным вождём. Чтобы они приняли наши условия, мне предстоит дать клятву в том, что они уйдут безопасно. Вы хотите, чтобы я стал клятвопреступником?

Немедленно явились демократически изложенные точки зрения:

-- Ну. А чё?

Тот же вариант, но более развёрнуто и теологически аргументировано:

-- Клятвы данные иноверцам - не действуют. Крестоносцы принесли на наши земли своих богов. Забить дубьём.