Зверь милосердия

Домой я отправился пешком. Ночной воздух приятно освежал, однако настроение у меня оставалось подавленным. В кухне горел свет, но, проверив все комнаты, я убедился, что Алисы нет дома. Видимо, отправилась в одну из ближайших таверен, до которых можно добраться пешком. Вероятно, сегодня она перешагнула тот рубеж, когда пьют в одиночку, и пожелала заняться этим приятным делом в компании. Но лишь для того, чтобы насладиться беседой, в этом у меня сомнений не было. Машину она не взяла — научиться водить оказалось ей не по силам.

Я часто размышлял, велика ли доля моей вины в её пристрастии к спиртному. Ещё семь лет назад, в первый год нашей супружеской жизни, можно было заметить, что дурное семя упало у неё на благодатную почву. Тем не менее, я сделал далеко не всё для спасения своей жены.

Я заглянул в салон машины. Около года назад, поздно вернувшись домой, я провел два беспокойных часа, тревожась о ней. Таверны были уже закрыты, и я, с трудом поборов желание связаться с полицией, начал обзванивать больницы.

В три ночи, ничего не узнав, я решил всё же поехать в управление. Возможно, думал я, у них есть какая-то информация о ней. Может, её угораздило угодить в участок, о чем мои коллеги могли знать. И лишь пройдя в гараж, я увидел Алису, безмятежно спавшую на заднем сиденье автомобиля.

Сегодня её не было в гараже. Вернувшись в дом, я осмотрел всё более внимательно. Пила Алиса на кухне. Она прикончила одну пинту виски и частично опорожнила вторую, запивая всё это пивом, — я насчитал пять пустых пивных бутылок. Завтракали мы, между прочим, в абсолютно спокойной, даже дружеской обстановке. Не ссорились, и она казалась совершенно нормальной. Трудно было представить, что через несколько часов она напьется, хотя, возможно, в то время она и сама об этом не догадывалась. Подозрения, впрочем, у меня должны были всё же возникнуть, поскольку она не пила уже несколько дней.

Девять против одного, что она в одной из двух ближайших пивных, однако важно узнать, в какой именно. Разыскивать её по питейным заведениям мне было строжайше запрещено — мое появление было чревато такой вспышкой ярости, что она могла вызвать такси и покинуть меня навсегда. Я был знаком с владельцами обеих таверен и решил связаться с ними по телефону. Заведение Гарри представлялось более вероятным местом, и я позвонил туда в первую очередь.

Когда Гарри снял трубку, я сказал:

— Это Рамос. Алиса случаем не у тебя? Не говори, что я звонил, если она там.

Наверное, она была совсем близко и слышала разговор, потому, что он ответил:

— Да, Билл. — Мое настоящее имя ему хорошо известно.

— Отлично, — сказал я. — Как она?

— Более или менее.

— Ладно, Гарри. Позвони, когда я потребуюсь. Я дома. Если от тебя не поступит сигнала раньше, я подрулю к твоей забегаловке в час ночи. И заранее благодарю.

Возможно, она обозлится, увидев меня на улице, лучше рискнуть, чем позволить ей одной добираться до дома. Если она откажется сесть в машину, я медленно поеду сзади, держа её в поле зрения. Конечно, для неё это будет удобный предлог затеять ссору, но, когда у неё мерзкое настроение, она умеет к чему-нибудь придраться.

Потянувшись, я глянул на часы — половина одиннадцатого. Мне не хотелось ни пить, ни читать. Может быть, ускорить ход времени поможет легкая музыка? Включив проигрыватель, я взял наугад один из дисков.

«Медли. Песни из фильма «Южный океан».

Нет, спасибо, одного Медли в день достаточно.

Песни Тома Лернера? Да, они подойдут. Я не слушал их месяца два, не меньше. Мрачные, как морг, и забавные, как труп с выколотыми глазами. Я поставил пластинку, и зазвучал мужской голос, исполнявший ирландскую балладу.

О злодейке-девице я песню спою,
Что решила прикончить семейку свою
И, принявши на душеньку грех,
Их на небо отправила всех.

Первой дочка решила мамашу убить,

Пой, рикети-тикети-тин,
Опротивело ей поученья сносить,
Пой, рикети-тикети-тин,
Цианиду она ей подсыпала в чай
И сказала: «Мамаша, прощай!»

Очень милая вещица. Я расслабился и только теперь понял, как напряжены мои нервы.

А потом наступил и сестрицы черед,
Пой, рикети-тикети-тин,
Чтобы та никогда уж не лезла вперед,
Пой, рикети-тикети-тин.
Керосином облив, попрощалась с сестричкой
И легонечко чиркнула спичкой.

Я чувствовал себя настолько отдохнувшим, что решил открыть банку томатного сока и прополоскать кишечник. Прибавив звук, я вышел на кухню.