Зверь по имени Кот

Плеснув в лицо холодной водой, она быстро побросала в сумку свои вещи и уже готовилась покинуть номер, как в дверь постучали. «Павел Никодимович!» — мелькнула в голове мысль, и немного смущенная Ксана открыла дверь.

Открыла — и тут же отступила назад. В номер вошел совершенно незнакомый ей мужчина с пристальным немигающим взглядом, от которого веяло ледяным холодом. Он был худощав, жилист и невзрачен с виду. Но его костюм и туфли стоили больших денег, это Ксана сразу определила.

Нет, она никогда не заходила в модные бутики, коих немало появилось в городе; не бывала Ксана и в магазинах дорогой дамской одежды. Она из принципа не страдала женским любопытством.

Но больше всего Ксана боялась, что при виде шикарного дорогого белья и прочих дамских аксессуаров, о которых ей, нищей детдомовке, не нужно и мечтать, она сотворит какую-нибудь глупость. Даже глядя на всю эту красоту через стекло витрины, ей хотелось завыть, закричать на весь город, а потом наброситься на кого-нибудь из богатеньких и покусать его, или хотя бы поцарапать.

Но вот разглядывать и читать журналы мод и различные рекламные буклеты ей доводилось. Их приносили другие девочки. Им они доставались неизвестно какими путями. Это было любимое чтиво детдомовских девчат. Они смотрели на красочные картинки и мечтали. «Дуры!» — сердилась прагматичная Ксана, но благоразумно помалкивала. Ведь сладкие мечты и грезы — это все, что было хорошего в жизни ее подружек.

Из этих журналов Ксана и узнала, сколько стоят фирменные вещи.

— Добрый день! — благожелательно сказал мужчина и улыбнулся.

Улыбка у него вышла несколько кривоватой, но вполне приятной.

— Кто вы? — резко спросила Ксана.

В этот момент она напоминала маленького взъерошенного зверька, застигнутого врасплох коварным врагом. Ксана уже была готова прорываться в коридор с боем, и обдумывала, чем ей сподручней дать по башке мужчине — пепельницей или пустой бутылкой из-под минералки.

— Меня зовут Генрих Иванович, — ответил мужчина. — Я тренер Госкомспорта по стрельбе и в данный момент подбираю новый состав юношеской сборной страны. Вот мои документы… — Он достал из кармана какое-то удостоверение и ткнул его под нос Ксане.

Но она даже не взглянула на раскрытую книжицу. В ней вдруг проснулся дух противоречия. Потом Ксана назвала его интуицией, но было уже поздно.

— Где Павел Никодимович? — спросила Ксана.

— Он уже внизу, возле автобуса. Нам нужно только поговорить…

— Я не буду с вами разговаривать без Павла Никодимовича!

— Ладно, — согласился мужчина. — Момент… — Он достал из кармана мобильник и набрал номер. — Павел Никодимович! Это Генрих Иванович. Поднимитесь, пожалуйста, в номер Ксаны. Она требует вас.

Павел Никодимович даже запыхался, так спешил. Он бросил быстрый взгляд на Ксану и сразу же с виноватым видом отвел глаза. Что это с ним? — удивленно подумала Ксана.

— Да, девочка, все так и есть, — сказал Павел Никодимович. — Тебя забирают от нас. Ты теперь ого-го где будешь… — Он поднял глаза к потолку. — Жаль, конечно, но ты уже почти взрослая. Так ли, иначе, все равно тебе придется уходить из детдома. А здесь — такая перспектива…

— А меня вы спросили, хочу я уйти сейчас из детдома или нет?! — Ксана постепенно наливалась гневом. — Я что вам, игрушка?! Болван неодушевленный?!

— Уйти ты хочешь, — неожиданно вступил в разговор Генрих Иванович. — И давно. Но не об этом речь. Прежде чем ты примешь окончательное решение, выслушай мои предложения по части различных выплат…

И Генрих Иванович начал называть такие суммы, что у Ксаны закружилась голова — неужели все это ей?! Да это просто сказка!

— И это еще не все, — продолжал Генрих Иванович. — Отменные условия проживания, питание по высшему классу, фирменная одежда, поездки по стране и за границу… ну и так далее. А в недалекой перспективе личная машина и квартира.

Соглашайся, дура! — вопил внутри чей-то незнакомый противный голос. А другой, родной и близкий, из каких — то глубин нашептывал: «Думай, думай, малышка…Ты еще такая глупенькая. Этим взрослым верить нельзя. Думай…» А что тут думать? Если все, что говорит этот Генрих Иванович, правда хотя бы на пятьдесят процентов, то и тогда ее жизнь будет гораздо лучше, нежели та, что ей светит, когда она просто уйдет из детдома в свет ясный. По крайней мере, не придется мыть полы у разных богатых сволочей за копейки.

— Ты, это, Ксана, соглашайся, — жалобно попросил Палдимыч.

В номере было прохладно, но пот лил с него градом. Павел Никодимович выглядел каким-то жалким и пришибленным, хотя вчера ходил гоголем и строил на будущее фантастические планы.

— Можно мне с подружками попрощаться? — спросила Ксана.

— Только с теми, кто в команде, — ответил Генрих Иванович.

— Значит, в детдом я не поеду?

— Нет.

— А как же мои вещи?

— Их привезут, не беспокойся.

— Удачи тебе, девочка… — сказал Павел Никодимович.

Он хотел еще что-то добавить, но тут его глаза увлажнились, и он выскочил из номера как пробка из бутылки с шампанским. Спустя годы Ксана узнала, что ее элементарно продали. Правда, деньги Генрих Иванович заплатил немалые. Герцогиня торговаться умела…