Зверь с той стороны

— Хорошо, хорошо. Так вот, батенька Филипп Артамонович… «Батенька» подойдёт, ничего? Так вот, сия оперетка, как вы изволили выразиться, может оказаться и не опереткой вовсе, а самой что ни есть античной трагедией. Для вас, мой ю… простите, кхе-ххе… м-да. Словом, для Вас. Понимаете, какая отвратительная штука приключилась… Один из наших летучих отрядов, достаточно хорошо известный вам «Фагоцит» позавчера попал в засаду. Беды, как пишут в романах, ничего не предвещало. «Фагоцит» рабочим порядком выехал в район Промгорода. Есть там, знаете, частный сектор, где скрывался от народного гнева некий скверный человек, страшный негодяй. Педофил, извращенец — кажется, что-то вроде того. Уголовное следствие по его делу было прекращено недавно за недостатком улик. У «Фагоцита» улик имелось предостаточно. Кроме того, мы обязаны способствовать росту признания «Предстоящих» среди населения. Важны, знаете ли, громкие свершения. Желательно популистского толка. Кхе-ххе!… Первым в берлогу маньяка смело вошёл командир группы, кличка Зомби, маскируясь под пьяненького забулдыгу, остро нуждающегося в компании. Прогремел ужасный взрыв. Хибарка разлетелась в щепы. Начался пожар. От Зомби в результате осталось лишь несколько обугленных и окровавленных клочков джинсовой ткани да обгорелые подошвы ботинок. Разумеется, то было предательство. А знаете, кто предал?

— Догадываюсь, — горько усмехнулся я. — Но неужели проще никак не получалось? Взрывы, головёшки. Виталей пожертвовали, а ведь он был в своем роде отличным мужиком. Сказали бы, так и так, Капралов — вражеский подсыл, наймит, тварь ядовитая. Бери его, хватай. Бензином обливай. Только и всего. Стоило ли огород городить, минированием заниматься?

— Проще — нет, не получалось. Во-первых, Зомби в вас души не чаял. Нравились вы ему почему-то очень. А его авторитет среди боевиков был весьма и весьма высок. Он бы вас просто так не отдал. Пришлось бы возиться, что-то доказывать, проверки устраивать, очные ставки… И это в то время, когда наш информатор из "Взгляда сверху" трагически умер… Маята, лишняя головная боль. А не стало Зомби, Капралов сделался лёгкой — и желанной, что немаловажно — добычей для подавляющего большинства наших скорохватов. Боевое братство, кровь за кровь, жизнь за жизнь — ну, вы меня понимаете. Во-вторых… Во-вторых, деятельность "Предстоящих свету Люциферову" выходит на новый, решающий этап, и начать его чрезвычайно полезно с хорошей, красивой, зрелищной акции. Которая стала бы… мнэ-э…

— Казусом белли. — Даже в такой неподходящий момент я не удержался от тщеславного желания блеснуть эрудицией.

— Верно! — с удовольствием согласился профессор. — Именно казусом белли, формальным поводом для начала войны. Этакими выстрелами в Сараево. Леденящая кровь, но и зовущая к отмщению гибель всеобщего любимца в пламени взрыва, последующая поимка предателя… замечательно! Всё сложилось просто замечательно. И это притом, что взрыв не был намеренно подстроен нами. Произошёл сам собой. Должно быть, маньяк неосторожно обращался с газовой плитой или хранил дома боеприпасы. Не суть важно. Если бы взрыва не случилось, его, очевидно, стоило придумать. Кх-хе-хе!… М-да… Так вот, «Фагоциты», получив сведения о «казачке», из-за которого погиб командир, взвились. Они бы вас убили, батенька, ей-богу растерзали бы, по косточке разобрали… Но целесообразность! Но дисциплина!… Приказ был: "Брать только живым!" Увы, при задержании вы умудрились здорово покалечить одного бойца и вовсе сломать шею другому. Боюсь, окажись вы сейчас на воле, уже никто не сумел бы удержать силовые подразделения «Предстоящих» от травли, исход которой нетрудно предсказать.

— Благодетель, — процедил я. — Спаситель. На колени бы пал, да цепи не дают. Смотрю на вас — и почти не вижу. Столь душевно вам благодарен, что слёзы признательности наворачиваются, глаза застилают. Однако погодите, — спохватился я. — А зачем вам было меня спасать? Из рыцарского благородства и неодолимой филантропии? Возможно ли?

— Отнюдь нет. Разумеется, нет. С момента задержания вы живете исключительно, исключительно ради одного-единственного научного эксперимента. Ни для чего иного вы не нужны. Помните, я говорил о новой, ключевой фазе, которая ожидает "Предстоящих свету Люциферову"? Вам, батенька Филипп Артамонович, в осуществлении этой фазы отведена немаловажная, а возможно, центральная роль.

— Вы меня пугаете, — признался я. — Центральная роль в античной трагедии, поставленной режиссёром-сатанистом… брр! Дайте-ка, угадаю… Меня заколют на жертвенном камне? Вот на этом? — Я шлёпнул ступнёй по унитазу.