Зверь (СИ)

Он отвернулся. Нет, ему не хотелось смотреть, как солнце, поднявшись высоко в небо, раскалило крыши городских домов, но ему хотелось спрятать виноватый взгляд и морщину на переносице. Сам он был уже готов. Поверх белой рубашки, прятавшей повязку, был черный расшитый жилет, в кармане которого, словно случайно, лежала правая ладонь, в действительности он едва ли мог ей пошевелить. Любое движение вызывало слишком сильную боль в плече.

- Это не яд, - проговорил Шанрех, изучая рану. – Я никогда такого не видел.

Для Эеншарда это значило, что такого не видел никто и никогда.

Из мрачных мыслей его вырвала Улия. Положив руку на его здоровое плечо, она прильнула к нему щекой и прошептала:

- Не воюй сегодня, пожалуйста.

- Почему? – рассеянно спросил принц.

- Ты не в состоянии.

- Все не настолько плохо.

Он повернулся к ней и привычно обнял здоровой рукой, привлекая к себе.

- Настолько, - прошептала Улия едва слышно, нежно убирая выбившуюся прядь черных волос.

Эеншард прикрыл глаза, понимая, что он действительно сейчас слаб, но даже так он просто обязан был защитить Кранта.

- Ты помнишь, что Кадана хотела его увидеть? – спросила Улия, понимая, что она была услышана.

Эеншад только кивнул и вновь посмотрел на Кранта.

Тот понимающе кивнул в ответ. Он и сам хотел увидеть мать, особенно если не справится. Мальчик решил, что должен попытаться, ведь он не просто так учился столько лет, чтобы просто сдаться без боя.

- Вмешайся, если придется, - попросила она накануне, а старший брат согласился, ничего не спрашивая.

- Тогда мы пойдем, - глухо проговорил Эеншард и поцеловал Улию в кончик носа.

Та в ответ улыбнулась.

- Я буду ждать вас здесь, – пообещала она.

Ей не ответили. Оба принца тихо покинули комнату. Женщина провожала взглядом мальчика, через серый жилет которого виднелась свежая повязка. Впервые Улия радовалась, что так и не стала матерью в Эштаре.

В южном крыле, у дверей гарема, к ним выбежала женщина, одетая в черное. Она была немолода. Черная ткань, покрывавшая ее волосы, почти полностью прятала седину, но не скрывала морщин на бледном лице.

Эеншард, оставшийся в стороне, едва ее помнил. Кадана была матерью Артаса, и, когда тот был маленьким, они с Шардаром приводили его сюда в этот коридор.

По законам, они не имели права зайти в гарем родного отца, и ни одна из его женщин не имела права выйти без позволения. Выходило, что матери не могли видеть своих сыновей, только здесь, в узком коридоре, на глазах у стражи порой случались подобные встречи. Их будто бы не замечали, если не было иных распоряжений.

Крант не успел даже подойти к женщине, она сама подбежала к нему и рухнула на колени. Благодаря переписке с Улией, осуществленной через слуг, женщина знала о случившемся, и обнимать мальчика не стала, но, взяв его руки своими иссохшими от нервов ладонями, она стала целовать каждый пальчик сына, стараясь не плакать.

- Мам, - прошептал Крант, но женщина его не слушала.

- Прости меня, - шептала она. – Прости меня, милый, просто я не могу, не могу.

- Если я останусь в храме, мы никогда не…

Крант не смог договорить, видя мокрые глаза матери, устремившиеся на него.

- Я только хочу, чтобы ты жил, - прошептала женщина и, резко отстранившись, встала на ноги.

Быстрым шагом она подошла к Эеншарду, решившему остаться в стороне.

- Защитите его, умоляю, - прошептала она, осторожно уцепившись рукой за край жилета.

Смотреть в глаза Эеншарду она не могла, более того, перед ним она не смогла не плакать, и потому тихо говорила свою правду:

- Моих дочерей выдали замуж, и я никогда их не увижу. У меня никого нет, кроме Кранта. Артас верил вам… прошу.

- Я сделаю все, что в моих силах, - ответил Эеншард, буквально силой отрывая руку женщину от своей одежды.

Его почему-то мутило, ни то от ее слов, ни то от терпкого запаха жасмина, которым женщина была окружена.

- Мама, не трогай его, - просил Крант, явно стараясь быть взрослым.

Он потянул женщину за край рукава, и она поддалась ему быстрее, чем взрослому мужчине, рухнула вновь на колени и прижалась щекой к груди мальчика.

Сердце Кранта билось неровно, прерывисто, нервно.

- Нам пора, - напомнил Эеншард, отступая, словно его дурнота могла пройти быстрее, отойди он от гарема.

- Еще мгновение, - шептала женщина, закрывая глаза.

Ей хотелось запомнить это неровное прерывистое сердцебиение.

- Кадана! – строго окликнула ее женщина в золотой накидке, открыв дверь. – Живо вернулась обратно, иначе я все скажу Господину!

- Сыну своему ты скажешь, - тихо прошептала Кадана, отстраняясь от мальчика.

- Что?

- Не нужна ты Господину, как и я. Могла бы и не кричать так громко.

Ее бормотание, отдаленно напоминающее недовольство, стихло где-то за стеной, вместе с ее призрачно черным силуэтом.

Дверь хлопнула, с такой поспешностью, словно кто-то пытался вломиться в запретные покои королевского гарема.

Крант не плакал, он только смотрел на пол туда, где только что на коленях перед ним стояла мать, и хмурился.

- У меня есть шанс? – спросил он.

- Есть.

Эеншард действительно в это верил.