Зверь (СИ)

— Какая трагичная история, Лизавета Петровна! Но что случилось с девочкой? Надеюсь, отец не причинил ей ничего плохого!?

— Прошло несколько лет. Они часто переписывались. Из писем она знала, что он вскоре появится. Девочка считала дни, когда же вернётся её брат. Но судьба распорядилась по-другому. Их отец устраивал очередной праздник в особняке. В такие моменты девочка не выходила из своей спальни. Она вообще была нелюдимой и немного замкнутой. Эта вакханалия подходила к концу, когда её отец внезапно исчез из дома, несмотря на то, что внутри ещё находились гости. Вот тут-то и началось. Это были двое взрослых мужчин в подвыпившем состоянии. Я не знаю, что их потянуло наверх, но там они обнаружили юную девушку. Пары алкоголя, а может и ещё чего, сыграли свою роль. Один насиловал, а другой наблюдал.

Мне стало дурно. "Как такое могло произойти!" меня реально начало тошнить. Я зажала рот руками и метнулась в ванную, где меня нещадно прополоскало. Вывернуло все внутренности и связало в тугой узел. Голова начала раскалывается, и перед глазами замелькали чёрные точки. Ухватившись за раковину, я несколько раз брызнула в лицо ледяной водой, и только это привело меня в чувство. Возвратившись, чуть ли не падаю на кровать. Руки трясутся, голова кружится. Мне ужасно плохо, но я должна узнать правду. Всю до конца.

Лизавета Петровна обеспокоенно смотрит на меня. Гладит по щеке и произносит:

— Полюшка, я вижу, как тебе плохо, давай я продолжу в другой раз. Ляг, полежи, поспи. Тебе станет легче.

— Нет! Ни в коем случае! Я должна все узнать сейчас. Пожалуйста.

— Да собственно и рассказывать нечего. Доминик опоздал всего лишь на один день. Он приехал и застал сестру в комнате. Та лежала под ворохом одеял. Истерзанная, избитая и изнасилованная. У девушки открылось кровотечение, но она была уже ко всему безразличной.

— А как же ваша сестра, разве она была не в доме?

— Хозяин дал ей выходной в тот день, поэтому получилось так, что она появилась через час после Доминика. Они вместе увезли её в больницу. Там ей сделали все необходимое, остановили кровотечение, наложили швы и дали таблетки, чтобы она не забеременела. Девушку оставили в ту ночь в больнице, там с ней работал психолог. Доминик со Светой вернулись в дом и обнаружили в кабинете хозяина. Он мучился от похмелья, был не в себе и конечно, увидев сына, не смог сдержать себя и ввязался в драку. Доминик за то время, что был в армии, возмужал, стал ещё выше, крепче. В тот день у него снесло крышу, ведь, покидая дом, он считал, что его сестрёнка в относительной безопасности, а вернулся… — женщина вдруг заплакала, и мне пришлось её обнять и успокоить.

— В общем, он рассказал отцу о беде, но сеньор Адольф обвинил его самого в случившемся, мол не стоило бросать девочку. Наговорил кучу пакостей и признался, что он всю жизнь ненавидел сына. А все потому, что женщина, которую он любил больше жизни, скончалась от потери крови, рожая ему сына. Когда он потерял ее, то вся ненависть выплеснулась на ребенка. Он винил в этом именно его и не мог избавиться от этого чувства. Обвинения и ненависть, копившиеся столько лет, выплеснулись на ошарашенного Доминика. А потом сеньор сказал ужасную вещь, и именно это спровоцировало Доминика.

— Что может быть ещё ужаснее, чем то, что вы сказали ранее? Не томите. — я вцепилась в руки Елизаветы Петровны.

— Сеньор сказал, что ничего страшного с его дочерью не произошло, в его планы входило вырастить добропорядочную и невинную девушку, дабы выдать её поудачнее замуж, но раз такое дело, то придётся искать другого зятя, которому не принципиально иметь жену девственницу.

— Он хотел её продать?! Какой кошмар! Вот ублюдок! — не выдержала я и ругнулась.

— Вот и вся история, моя девочка. — вздохнула Елизавета Петровна, вытирая мокрые от слез щеки.

Юность Доминика 2

После нашего разговора с Елизаветой Петровной, мое мнение о Доминике резко изменилось. Я, конечно, не оправдывала его грубые замашки в отношении меня, но многое становилось понятным. Я искренне сопереживала ему, когда он был в юном возрасте. Ему и его сестре.