Зверь: тот, кто меня погубил

На меня ступор напал. Милая женщина, умела донести простую истину, что такому ушлёпку и нищеброду делать нечего подле дочурки.

– Не смей к ней лезть, мальчик! – с холодной угрозой. – Служи себе, морды бей… – опять поморщилась, будто я занимался чисткой сортиров, и от меня воняло жутко, – а Стаську оставь в покое. Она птица другого полёта. Девочка красива, не про таких как ты, да и… свадьба у них скоро…

Где искать компанию я знал, а по пути на Наташку наткнулся. Не хотел ее брать, так ведь она как пиявка. И слезы эти… бабские… причитания… А потом оказалось, что она была как нельзя кстати. Я даже порадовался, что она рядом. Готовая, услужливая, влюблённая и глупая. Прижималась, в глаза заглядывала. А я горе заливал: пил, улыбаясь; шутил, подыхая… Глядя на с* лживую – она напротив сидела и так на меня смотрела, будто от счастья слов не находила.

А потом добила – всё так же на меня таращилась, подтвердила, что выходит за Илюху. Он там что-то про свадьбу нёс… про любовь… верность, ещё какую-то хрень… Признаться, смутно слышал его сахарную болтовню – сердце яростно в грудь долбилось, а эхо ненормальное слух притупило. Поэтому я, только для вида кивая, «ага» и «угу» бросал.

Ну и Стаська кивала:

– Да, да… – болванчик тупоголовый. Да на меня смотрела, точно я ей предложение делал, а не Новик.

Дрянь такая… беззастенчиво красивая.

Теперь я чётко видел – Стася была вся пропитана ложью. По-другому быть не могло. Видимо, это порода такая для суровых времен выведенная – с* многоликая и лицемерная. И рождалась в определённой семье, «дар» укреплялся с молоком матери. А если учесть, кто её родил и какими заслугами мамаша славилась, даже удивляться не стоило – дочь с лёгкостью могла переплюнуть родительницу.

Так что, да, вся семейка гнилая… И мамаша в частности. Шалава, воровка. Так и запомнил с детства. Когда мать только начинала пить – рыдала, рассказывая, что отец вместе с Лушиной работал. Заведовали складом и пайковой частью. На отца недостачу повесили, а Лушина, с*, осталась не при делах.

Ещё бы, спала не только с батей, но и с другими начальниками, вот они-то её и отмазали – всю вину на Званцева скинув. Он-то, олух, может и мальчиком для битья оказаться.

Слова мне в разум, точно яд в кровь проникали. Травили, злобу нагнетая, но я ведь усмирял, подавлял жажду мести. Творил мелкие гадости, пакости, а по крупному не играл, хоть и верил матери. Ей нет резона чужого человека винить в жутких вещах, да и если посмотреть на достаток семьи Лушиных – как одевались, машина, квартира, хлебосольство, когда гостей звали… Не только моя мать, многие соседи на то грешили.

А слухи, они… вперед семейки летели.

Почему я, когда Илюха только начал встречается с Настей, от недоумения в запой ушел. Пил, кого-то бил, пил – е*л, а потом в лоб другу:

– На х*? – в полнейшем недоумении и бессильной злобе.

Новик тогда скучающе отозвался:

– А ты глянь на остальных наших девок. Она единственная, как лучик солнышка.

– Она? – я чуть ядом не подавился. – Да яблоко от яблони…

– Не думаю, – оборвал мой запал друг. – Я за ней давно наблюдаю. Хорошая девчонка. Не давалка. Учится на «отлично». В медицинский поступать собирается…

Лезть в жизнь друга не хотел, но в душе продолжал крепко серчать на их отношения. А в сердце ненависть разрасталась. И как видел девчонку, сразу обозначил, что она должна держаться в стороне от меня. Любая попытка заговорить – заканчивалась полным игнором с моей стороны, либо руганью.

Стася ещё тогда школьницей была, но язык при всей внешней смиренности очень колючий и злой показывала. Огрызалась умело, посылала далеко, не всегда всасывая, что только одно движение – и в лучшем случае ей больница светила. Или может потому и гавкала, что при всей звериной натуре, я девчонок не трогал. Послать мог, трахнуть с особым извращением, и то, если сама напрашивалась, но бить?.. Не-е-ет!

Долго я к ней присматривался, даже порой мерещилось, что ошибся… Именно она нас спасала. Егор чуть от передоза не скончался – она вытянула. Ну и нас с Илюхой врачевала после удачных разборок. Я, конечно, взбрыкивал – мне ее помощь не всралась, но она и не навязывалась. Оставляла бинты, лекарства… а дальше сам.

А потом случились проводы… И неверный шаг навстречу. Глупый порыв на перроне. И ГОД!!! ГОД жизни в мечтах.

Вырвался к НЕЙ. И наконец нашёл доказательство тому, что искал долгие несколько лет… Стаська – с*, каких поискать!

Ложилась под любого, кто денег больше отваливал. Или у кого больше власти в руках…

Примерно так и её мама сказала мне. Прямо в лицо: «С твоей родословной, ветром в карманах… не х* ловить у этого берега!» Она в отличие от дочери давно уже продажная, временем прожженная. Не таилась, выгоду выискивая.

Правда отрезвила.

Неприятно, когда нелицеприятное выливали ушатом ледяной воды.

Но нет, так нет…

Хоть и руки чесались красивую мордашку подправить, яростью обуреваем был, но решил со стервой парой слов обмолвиться…

А потом свобода.