Зверь в тени

– Подождем заключение судмедэксперта, Хизер. Но на теле Морин не было никаких ран.

Глава 30

На следующий день я пошла на работу. Хотя никто бы мне и слова не сказал, если бы я отпросилась. Мама даже сама предложила мне остаться дома, когда я зашла ее проведать. Она лежала в постели, выглядела нормально (для нее): взгляд ясный, губы выгнуты в красивую линию. Этого было достаточно, чтобы я без опаски оставила дома Джуни. Но что бы я там делала? Каждый раз, стоило мне только моргнуть, я видела Морин, ее стеклянные, ничего не выражавшие глаза, устремленные в никуда, рот, вывернутый в вечном крике.

Кулинарию должен был открыть Клод. Но его не оказалось на месте, когда я подъехала. Так что подготовку к открытию я взяла на себя. Торговый центр был на удивление малолюден для жаркого дня. Когда асфальт становился достаточно липким для того, чтобы поглотить подножку твоего двухколесного коня, ты всегда мог рассчитывать на людей, забежавших с улицы в магазин в поисках спасительных кондиционеров. Но сегодня посетителей в «Зайре» было вдвое меньше обычного. Где они все находились? Где собрались? Чем занимались? Обсуждали происшедшее с Морин?

– Привет, – сказал Клод, вынырнув из-за моей спины. – Я остановился у твоего дома. Думал, мы поедем сюда вместе. Джуни сказала, что ты уже отчалила.

– Ну да. – Я уставилась поверх кассового аппарата на продуктовый отдел. Миссис Питт перебирала там супы, выставленные на витрины, нюхала их и ставила обратно. Семья Питтов была состоятельной по меркам Пэнтауна. У них имелась даже микроволновка. Миссис Питт всегда держала в ней стакан с водой, чтобы она ненароком не стала причиной пожара.

– Я слышал о Морин.

– Угу… – Мне хотелось и дальше наблюдать за миссис Питт, но голос Клода резонировал такой скорбью, что я повернулась к нему. Вид парня – пепельная кожа, «енотовые» тени вокруг глаз – потряс меня и моментально вернул к реальности. – Ты в порядке?

Рот Клода скривился, но не открылся. А затем мои уши уловили еле слышное:

– Что там случилось?

Его вопрос был важней нас обоих.

– Шериф говорит – суицид.

– Он думает, что Морин сама себя утопила?

Накануне мы с Брендой по дороге от каменоломни домой изломали над этим головы.

– Именно так. Но ты же знаешь, какой отличной пловчихой она была.

– Карьеры очень глубокие, – покачал головой Клод. – Там тонули даже сильные пловцы. Нам всем известны эти случаи. Довольно, чтобы ногу свело, и человек не вынырнет. Может, Морин там была не одна.

– Может быть… – «Или шериф Нильсон убил ее в другом месте, а тело бросил в карьер». – Но тогда почему тот человек не попытался спасти Морин? Или хотя бы не сообщил о происшедшем?

– Черт побери, Хизер! – Ладони Клода взметнулись вверх, призывая меня пойти на попятный. – Я же сказал «может».

Я не сознавала, как безумно прозвучали мои слова.

– Извини. Я почти не спала этой ночью. Спасибо, что привел домой Джуни. Она сказала, что вы играли в «Монополию».

Но Клод больше не слушал меня. Он смотрел через мое плечо, на лбу парня от волнения появились морщины.

Я повернулась и увидела Глорию Хансен, направлявшуюся к нам странной поступью, как будто она села на что-то, что причинило ей боль. Блузка женщины была криво застегнута. Настолько криво, что воротничок вывернулся наружу, а в образовавшейся на груди бреши проглядывал бюстгальтер.

– Ты можешь играть на барабанах, когда захочешь, – почти прокричала в мою сторону миссис Хансен. Она все еще была в десяти метрах от меня и приближалась тяжело, неуклюже; глаза вращались в глазницах, руки тряслись и хаотично метались. – То, что Морин больше не будет приходить в гараж, не означает, что тебе нельзя там бывать.

Я приподняла откидную столешницу и поспешила к ней:

– Вам не стоило выходить на улицу, миссис Хансен. Вам лучше побыть дома.

– Я знаю, как много значат для тебя барабаны, – сказала мать Морин; от нее пахло кислым – желудочной кислотой или нестираной одеждой. – Люди думают, что я уже ничего не замечаю, но я все вижу и понимаю.

– Давайте позвоним моему отцу, – предложила я, стараясь переключить ее внимание на прилавок. – Он может заехать за вами.

Руки женщины взметнулись, как напуганные голуби, отмахнулись от меня:

– Я не желаю видеть Гари.

Я развязала фартук и бросила его на прилавок, обращаясь скорее к Клоду, чем к ней:

– Тогда я отведу вас домой. Мы вместе прогуляемся. Хотите?

Миссис Хансен кивнула, уронила подбородок на грудь; ее глаза вперились в скомканный передок блузки. Но, по-моему, расплакалась она не из-за этого.

***

Большую часть нашей получасовой прогулки миссис Хансен продолжала всхлипывать и нести всякий вздор; струившийся по лицу женщины пот усиливал ее противный запах. Фактически это был односторонний разговор.

– Этот город перемалывает девчонок, – бормотала мать Морин. – Он ненасытен. Пожирает их целиком или частями. Но это затрагивает нас всех. Он сживает всех нас со свету. Я должна была сказать об этом Морин. Я должна была предупредить дочь.