Звереныш (СИ)

Не все, что хочется, исполняется сразу, это Адрус уяснил давно, потому оставалось только ждать, и надеяться на то, что когда‑нибудь ему представится случай добраться до Императора. А он обязательно представится, этот случай, Адрус в этом был уверен. Только вот задача усложнилось — нужно, оказывается, не только добраться и убить Венценосного, но еще исхитриться забрать его корону — как оказалось, эта корона имеет большое значение, так как является не только, и не столько украшением, а еще и знаком императорской власти. Без этой короны никто не сможет стать властителем империи — по крайней мере, до тех пор, пока не изготовят новый экземпляр короны. Только надев корону, можно сесть на трон для коронования, и вообще — сесть на него, потому что усилиями имперских магов сделано так, что тот, кто приземлит свою задницу на это изукрашенное позолотой кресло тут же умрет, убитый смертельным заклинанием.

Оказывается — корона служила чем‑то вроде ключа, позволяющего усидеть на императорском престоле. Надел корону — сел на трон — короновал священник — стал Императором. И только так.

Откуда пошли такие правила — никто не знал. Из глубины веков, само собой. В Империи много чего осталось от предков — иногда мудрого, иногда невероятно глупого, такого, например, как запрет разжигать костер и жарить мясо в храме Создателя, или же запрет беременным женщинам скакать галопом по улицам столицы, сидя в седле лошади по — мужски.

Как сказал Атрап: "Интересно было бы посмотреть на того придурка, который жарил мясо на костре, разведенном в храме Создателя, а еще пуще — на идиотку с животом до носа, которая мчится по улицам столицы верхом, нахлестывая свою безумную лошадь! Это надо быть настолько ненормальными, что такое странно даже для столичных жителей, отличающихся особо безумным нравом, время от времени подталкивающим этих людей к беспорядкам и смуте"

И про корону, и про коронацию ему рассказал Атрап — само собой, под строжайшим секретом. Эти сведения были не для простого народа.

А еще он сказал, что когда Адрус убьет Императора, все Псы лишатся своей привязанности к Империи, до тех пор, пока не будет избран новый Император — и все повторится заново. После коронации Псы будут служить новому императору, так же, как служили прежнему.

Что‑то в словах настоятеля Зверенышу не нравилось. Он долго думал над услышанным, и в конце концов, пришел к выводу — все не так просто. Неужели все телохранители, все Псы будут спокойно стоять на месте после того, как он убьет Венценосного? Да, связь должна распасться, но как бойцы, нацеленные на поклонение своему живому божеству, отреагируют на его смерть? Атрап на вопрос Адруса сказал, что они конечно попытаются убить убийцу, но стоит выйти из их видимости, тот станет им неинтересен. Сомнительное утверждение. Но ничего не остается, кроме как поверить…

Адрус приходил к Атрапу каждый седьмой день, регулярно, не пропуская ни одного дня. В принципе — куда еще ему было идти? Что делать? Спать? Как его соратники, валявшиеся на кроватях и храпевшие, как ездовые лошади?

Нет, задача Звереныша была совсем другой. Не такой, как у них. И он не мог себе позволить тупое безделье. Настоятель давал информацию, и эта информация была очень ценна. Потому — каждый седьмой день, в храм. Под ухмылки "товарищей", которых удивляет такая истовая набожность.

Адрус уже знал многое из того, что хотел знать — имя рабовладельца, организовавшего набег, имя воина, убившего отца и мать, имя его командира, надзирателей — всех, на кого должен был пасть гнев Звереныша. Всех, кто должен был умереть.

Имена ему дал Атрап — настоятель, как оказалось, обладал многочисленными связями в столице, и не только в верхах, у вельмож — он знал многих купцов, торговцев, моряков, и даже судебных следователей, расследующих уголовные и политические преступления.

Так шли дни, недели, месяцы, сливающиеся в одно целое, в поток, несущий Адруса — Звереныша в даль, к его судьбе. И то, что она будет яркой и не очень длинной — Адрус не сомневался.

Сегодня утром мастер объявил, что после обеда подмастерьев повезут в столицу, на тренировку. Какую тренировку — он не сказал, и по взгляду было видно — спрашивать себе дороже. Придет время — сам все расскажет. Так что никто на этот счет особенно не переживал. Научились не задавать лишних вопросов. Вернее — научили не задавать.

Предобеденная тренировка закончилась буднично, как и всегда — кого‑то похвалили, кого‑то поругали. Обычно ругали Саргуса и еще одного парня, которые никак не могли заставить свое тело двигаться с нужной скоростью и гибкостью, хвалили обычно Шороса и Лебеля, показывающих лучшие результаты.

Лучшие — если не считать Адруса. Но его Мангус обходил похвалой, невзлюбив с самого начала занятий. Впрочем — на любовь, или нелюбовь мастера смерти Зверенышу было плевать.

И он не сомневался, что когда‑нибудь убьет Мангуса. Когда наберется сил, конечно.