Звери на улице

Дидусенко наморщил лоб, как делают люди, стараясь что-то вспомнить, и сказал:

- Разных. Вез я как-то красавицу Маньку, и нужен был за ней глаз да глаз.

- Тигрица? - спросил Слава.

- Нет. Небольшой такой зверек - гепард. А коварный. И в том же эшелоне была собака.

- Собака? - удивился Слава, вспомнив при этом своего Шустрика. Значит, и Шустрик мог бы быть в зоопарке. Нет, это что-то не то…

А проводник сказал:

- Это была особенная собака - дрессированная. Звали ее Инга. Характер у нее был довольно противный, хотя она многое умела делать. У зверей ведь тоже характеры. И главное в нашем деле - сразу определить, какой это характер. Тогда и подход к зверю найдешь. Как все равно ключ к замку…

В разговор вмешался Яков Павлович:

- Да, да - характеры. Кажется одно, а оказывается совсем другое.

Слава не понял, о каких зверях он говорит. Какое-то время он молчал, слушая все это, молчал, чтобы не перебивать взрослых, но в конце концов не выдержал и спросил Егора Исаевича:

- А медведи у вас есть?

- Медведи? - Дидусенко посмотрел на Славу с удивлением. - А как же! Здесь, в Берлине, медведь, поди ж ты, самый почетный зверь. Ты что, не знал?

- Не знал.

- А как по-немецки «медведь»? - спросил Егор Исаевич.

Тетя Сима раскрыла было рот, но Слава поднял руку:

- Знаю. «Бер».

- А «маленький» как по-немецки?

Знал же Слава, но этого вспомнить не мог. Подсказала тетя Сима:

- «Маленький» по-немецки «клейн».

- Правильно, - подтвердил Дидусенко. - Вот и говорят, что в древности нашли в Шварцвальде, что значит Черный лес, маленького медвежонка, то есть «берклейн», и на этом месте вырос город. И город этот стал называться «Берлин». Понял?

- Понял. Значит, потому в Берлине, куда ни посмотришь, - медведь. Да?

- Конечно, - сказал Егор Исаевич. - Медведь - это же герб Берлина. Он на всем - на автобусах, на этикетках, медведю памятники в парках. Видел?

- Видел. А вы привезли медвежонка?

- А как же!

- Может быть, это мой медвежонок.

- Твой?

- Ну да. У меня, то есть не совсем у меня, а у нашего соседа, был медвежонок, Мишка, одним словом, и он попал сюда, в Берлин, и я его ищу…

Они шли к выходу из Трептов-парка, и все трое наперебой рассказывали Егору Исаевичу историю Славиного Мишки. А проводник спрашивал Славу, какой был Мишка не только внешне, но и по характеру, что любил, какую лапу подкладывал под голову, когда спал, умел ли кувыркаться, ходить на задних лапах, делать стойку.

Слава, кажется, ответил на все-все вопросы и, расставаясь с Егором Исаевичем, почувствовал: найдет он своего Мишку, теперь обязательно найдет. А Яков Павлович сказал:

- Есть поговорка: «На ловца и зверь бежит». А тут получилось, что на ловца пришел не зверь, а зверолов. Удача.

- Что вы, - махнул рукой Дидусенко, - какой я зверолов! Просто звериный проводник, как уборщик в зоопарке. Только у меня зоопарк передвижной - на колесах. Жаль, что вы не можете поехать со мной на товарную станцию посмотреть моих пассажиров. Там ведь и мишка есть, только это не ваш. Кличка у него другая и вообще биография не та. Нет, не та биография.

Это слово он повторил дважды. А вообще Егор Исаевич говорил о своих пассажирах, как о людях: биография, характер, привычки…

Да, не ему только, но всем, кто был в это время рядом с ним, жаль было, что они не могут поехать на станцию посмотреть звериный эшелон. Федотов, тетя Сима и Славик были туристами, а это значит - жили и ездили по расписанию. Автобус ждал их уже у ворот Трептов-парка. По дороге в гостиницу туристы должны были заехать в музей, после обеда - в зоопарк, а рано утром на автобусе же дальше по Германии. Товарная станция была в другом конце города, и если бы туристы туда поехали, они не успели бы в зоопарк и могли бы отстать от группы.

Когда прощались, Егор Исаевич сказал еще, что в демократическом Берлине один из самых новых и самых лучших зоопарков во всем мире и, может быть, Славик найдет там своего Мишку. А если не найдет, они встретятся на обратном пути, когда снова будут в Берлине. К этому времени как раз Дидусенко должен будет привезти новый эшелон со зверями, и он все-все разузнает о Славином Мишке.

- А может быть, - сказал Егор Исаевич, - когда мы снова встретимся тут, в Берлине, вам уже не надо будет искать вашего Мишку.

- Вы думаете, мы его к тому времени найдем? - спросил Слава.

- Не знаю. Может, и найдете. Все-все возможно.

- Так почему вы сказали, что не надо будет искать?

Дидусенко помолчал и при этом задумчиво погладил свою бороду.

- Что обнадеживать! Это же хуже. Привезу - не привезу.

- Славик! - закричали в это время в один голос Яков Павлович и тетя Сима.

Она подбежала к ним и взяла Славу за руку:

- Ты что, хочешь, чтобы из-за тебя вся группа не попала в музей? В автобусе уже все сердятся и ворчат. Пошли скорее.

Она потащила Славу, а он и не сопротивлялся. На ступеньке автобуса стоял Яков Павлович, и Слава заметил, что вид у него был сердитый. А с Федотовым шутки плохи.

Одним махом Слава вскочил в машину, и они сразу же поехали. Слава даже не успел как следует попрощаться с Егором Исаевичем. А бородатый проводник крикнул ему вдогонку: