Зверя зависимость (СИ)

— Стреляли, — рыдаю. — Я подумала…

— Показалось тебе, кнопка, — гладит меня по волосам, успокаивает. — Никто не стрелял.

— У нас тут всякое бывает, — уткнувшись в шерстяную грудь дяди, дышу запахом его тела, и меня отпускает. — А это бандиты были…

— Бандиты? — Рамиль смеётся. — Гопники обычные. Приходили за долгом.

— За каким долгом? — поднимаю голову и, шмыгая носом, смотрю на дядю.

— Сестра твоя им двести косарей торчит.

Сколько?!

Отцепившись от Рамиля, я делаю шаг назад и запускаю пальцы в волосы. В голове гудит — двести тысяч. Огромные деньги! Зачем Ната занимала у этих людей такие деньжищи?! Сумасшедшая женщина. Я понятия не имею, куда сестра спустила столько бабла. Зато, кажется, понимаю, почему Наталья внезапно «потерялась».

— Вот я дура… — выдаю шёпотом и хромаю в кухню.

Наливаю себе кофе и пью залпом. Морщусь — горько, капец.

— Почему дура? — Рамиль стоит на пороге, смотрит на меня внимательным тяжёлым взглядом.

— Понимаешь… я сегодня в полицию ездила. Наты дома уже пять суток нет. Хотела заявление написать.

— Написала? — Рамиль щурится.

— Нет. Мне посоветовали подождать до понедельника… Дядь, Наташка прячется от бандитов, — поднимаю на него глаза.

Он дует щёки, молчит. Молчание какое-то нехорошее.

— Кнопка, тебе без неё легче. Зачем голову греешь?

— В смысле? — у меня брови ползут вверх. — Потому что Наташка — моя сестра, — развожу руками, — человек. Мой единственный родственник.

— С такой роднёй врагов не надо, — ворчит Рамиль и пьёт мой кофе.

Он прав, но…

— Ната не всегда такой была, — сажусь за стол и подпираю щёку кулаком, вспоминая прошлое. — Она после развода озлобилась. Сначала на мужиков, а потом на всех, кроме мужиков. Знаешь, одиночество — это страшно…

— Угу, — кивает. — Вот и я тебе об этом. Иди вещи собирай.

— Ты серьёзно? — не отрываясь, смотрю в глаза Рамилю, хочу понять — зачем я ему.

— Серьёзно. И чтобы я больше не слышал, что мы с тобой просто трахаемся, — он рычит это «просто», а у меня по загривку ползут мурашки. — Не просто.

— Сложно? — сдерживаю нервную улыбку.

— В душу. Как минимум, — допивает кофе, мажет поцелуем мне по губам и кивает на входную дверь. — Бегом давай.

Я глупо улыбаюсь, но дядя её не видит — я иду в прихожую. Хочется пищать и прыгать до потолка от… неодиночества. Для меня это синоним счастья.

* * *

Из-за кипиша в подъезде соседи устроили ночное собрание.

Я переваливаюсь через перила, любопытствую, что происходит на восьмом этаже. Бабки-активистки в ситцевых халатах решают — вызывать ментов или не надо. Я бы на их месте спать пошёл, но под старость лет хочется сериала на ночь. Понимаю.

— Вызовут ментов, — заявляет Гелик, ворочая ключом в замке своей квартиры.

— Думаешь?

— К гадалке не ходи, — кивает. — Весёлая будет ночка.

Это плохо. Я настроен на веселье несколько другого плана — у меня дома диван не тестирован.

— Я сейчас, — подмигиваю ангелочку и спускаюсь по лестнице. — Девушки, здравствуйте…

Бабки перестают шушукаться и впиваются в меня кокетливыми взглядами. Сука, это всегда работает. Столица, провинция — пох*р. Работает! Улыбаюсь.

— Здравствуйте. Вы к кому-то в гости, молодой человек? — интересуется самая бодрая бабуля.

— Я сосед ваш новый из двадцать шестой. Снимаю.

— А-а-а. У Натальи снимаете.

— Да-да, у неё, — киваю. — Можно узнать, что случилось? По какому поводу собрание?

— А вы не слышали?..

Бодрая активистка пересказывает мне всё, что я не просто слышал — пережил. Геля стоит на девятом и многозначительно гнёт бровь, когда бабка говорит про выстрел. Я потираю место, куда мне прилетело пулей — гематома получится живописная… Не будь я альфой, которого пули не берут, уже в морг бы ехал в кузовке трёх семёрок. Падалки, чо.

— Собака в подъезд забежала, — вру, когда бабуля замолкает. — Крупная, бродячая. Пришлось выгонять.

— А выстрел? — активистка строит из себя мисс Марпл. — Вы слышали выстрел?

— Это я стрелял. Из травматического пистолета.

Поднимаю голову, смотрю на мою истинную. Она качает головой, а потом показывает мне кулак.

Прорвёмся. Главное — разогнать по хатам этот кружок престарелых детективш.

И у меня получается. Бабули теряют интерес к истории и расходятся, а я иду к ангелочку. Люлей получать.

— Ай-яй… — она подбирает губки и ловко уходит от моей попытки её обнять. — Ты врун, дядя.

— С чего бы? — вину не признаю.

— Показывай, что у тебя там.

— Кнопка…

— Показывай.

Вздыхаю — женщины! — и задираю футболку.

— Ё-моё! — Гелик тянется пальчиками к синеватому пятну у меня на груди. — Как так?! Ничего же не было… Десять минут назад без футболки тебя видела, — разглядывает синяк, хмурится.

— Не было, теперь есть. Не бери в голову.

— Мы едем в травмпункт, — решительно заявляет.

— Кнопка, ты чего? — смотрю на моего заботливого ангела и улыбаюсь. — Синяк в травмпункт везти?

— А если перелом? — таращит на меня глазёнки.

— Нет там перелома, — подталкиваю её к двери. — Собирай вещи.

— Нет! — Геля цепляется за дверной косяк. — Или мы едем в травму, или я к тебе не переезжаю!

Охренеть шантажистка! Но решительно настроенная шантажистка.