Зверя зависимость (СИ)

Вздыхаю и топаю в кухню извиняться.

Рамиль стоит у плиты — следит за утренним напитком в турке. Я почти физически ощущаю радиоактивный фон от него.

— Дядь, прости, — прижимаюсь сзади, трусь щекой о мощную спину

Рамиль напряжён, суров и сосредоточен. Не на мне.

— Не подлизывайся, — ворчит. — Приеду, выдеру. Со штрафными.

— Откуда приедешь?

Молчит. Обиженный бородатый мужик — это мило. Немножко.

Приходится пользоваться запрещённым приёмом — я запускаю руки под резинку его спортивок. Едва мои пальцы касаются напряжённого члена, Рамиль вздрагивает и кофе выплёскивается на плитку.

— Бл*! — дядя, как всегда, ёмко выражает эмоции.

Но тут я с ним полностью согласна — забываю о коварстве, берусь за тряпку. Мой косяк, мне и устранять. А Рамиль пользуется моментом и смывается в комнату.

Я бросаю тряпку и хромаю за ним, но замираю на пороге зала. Круглыми глазами смотрю на дядю. РОн рубашку белоснежную наглаженную надел и брюки со стрелками.

М-м-м… как интересно. У меня разок «голова заболела», а он уже лыжи намылил!

— Ты куда? — я напрягаюсь, и сильно.

— По делам, — Рамиль поливает шею туалетной водой.

— Переодевайся, — припечатываю к его груди домашние штаны. — Ты никуда не пойдёшь.

— Серьёзно? — он улыбается и берёт со столика наручные часы.

— Да, я серьёзно.

Дядя с ехидной улыбкой наглаживает бороду, щурится:

— Не пойду — поеду. Каир ждёт.

Таким расфуфыренным я его ещё не видела. Сейчас Рамиль похож не на бывшего зависимого и не на алкоголика — на бизнесмена со стажем с миллионным валютным счётом в швейцарском банке. Мечта, а не мужчина! Аж сердце биться перестало.

— Правда, по делам? — спрашиваю тихо.

— Не, — он откровенно издевается, — по бабам я.

— Тогда я по мужикам, — хмыкаю и собираюсь удалиться с самым гордым видом, на который только способна.

— Не стоит так шутить, кнопка, — рычит дядя и перехватывает меня рукой за талию, прижимая к себе намертво.

Вопрос о равенстве даже не стоит — стоит кое-что ещё. У дяди. Я упираюсь ладошками в грудь Рамиля, пытаюсь оттолкнуть от себя. У него в глазах разъяренные черти скачут и от этого взгляда у меня внизу живота волнующие вибрации.

Дядя жадно целует меня в губы и толкается языком в рот — без слов предельно ясно объясняя, что шутки юмора тут неуместны. Его руки скользят по моей спине, ниже, жадно сжимают ягодицы, на которых красуются очень даже свежие синяки от несдержанных ласк, и я пищу тихонько, но он не слышит. В голове у дяди сейчас совсем другая «передача» — трансляция реальности отменяется.

Рамиль мастерским, но аккуратным броском отправляет меня на диван, и я ойкнуть не успеваю, как с меня исчезает его футболка, в которой я вчера ложилась спать. Безжалостно сдирает с меня трусики, рыча, разводит мои ноги и замирает… Смотрит мне прямо туда и гнёт бровь, а я чувствую, как лицо горит от смущения. Пытаюсь свести бёдра, но он не даёт.

— Это что такое? — спрашивает, не отрывая взгляда от моей интимной причёски.

— Что? — отчаянно пытаюсь сохранять спокойствие.

— Я не понял, кнопка, ты чо, реально по мужикам собралась? — у дяди клинит фазу.

— Дурак! — изловчившись, упираюсь пяткой ему в грудь. — Иди отсюда… — пыхчу, пытаясь выпрямить ногу.

— Или для меня старалась, пуговица? — в чёрных глазах блестит похотливая жадность, а я смотрю и молчу. — Я кого спрашиваю? — проводит по влажным складочкам крупными пальцами и погружает их внутрь.

Не могу сдержать стон, выгибаюсь, естественно, не в силах ответить. По крайней мере, внятно не получается. Тяжело поддерживать диалог, когда тебя бесстыже трахают пальцами, быстро и качественно доводя до оргазма.

— Отвечать собираешься? — хрипит Рамиль мне в приоткрытые губы.

Хватаюсь за его запястье и шиплю, вздрагивая от близости разрядки. Хорошо так, что покусать дядю хочется. Особенно за болтливость в неподходящий момент.

— Ещё-ещё-ещё, — прошу, задыхаясь.

Никаких моральных сил терпеть пытку, которую Рамиль устроил. Оргазм вертится на краешке оголённых нервов, но никак не случается, а контролирует всё это безумно наглый бородатый собственник.

Тяжело задышав, он дёргает собачку на молнии ширинки и освобождает напряжённый член, а я цепляюсь пальцами за его рубашку, но конечности не слушаются — несколько пуговиц выдраны с корнем. Дядя приподнимает меня за бёдра, вгрызается жадно и грубо мне в губы и входит на всю ни черта не маленькую длину. Тело прошивает сладкой крепкой судорогой, я кричу, пугая соседей ранним воскресным утром, а дядя двигается во мне яростно и рвано. Он тоже себя не контролирует — нам крышу друг от друга сносит одинаково быстро и крайне надёжно.

Цепляясь за мощный торс ногами так, что икры, кажется, вот-вот сведёт, я почти не даю Рамилю пространства для манёвра — насаживаюсь на член до упора, и оргазм у меня какой-то бешеный, бесконечный. Меня реально колотит под тяжёлым, почти стальным телом дяди, и отпускает, только когда он приходит к финалу — успев выйти из меня, кончает мне на грудь.

Расслабиться не получается. Я лежу, вцепившись онемевшими пальцами в плечи Рамиля, и тихонько скулю. На границе между штормовым удовольствием и штилем можно сойти с ума.