Звериная пара

— Это тот самый сюрприз, мореглазка, — хрипло сказал я и активировал подъем роллетов. Крыша над постелью стала превращаться в огромные окна, через которые на нас уже смотрели первые звезды. Арина ошеломленно вглядывалась в черное небо, а я смотрел только на нее. И хотел только одного — пометить как свою Пару.

Я опустился на нее, удерживая свой вес на руках и тихо спросил:

— Ты позволишь? — я спрашивал не про соитие, его нам не избежать, слишком сильно мы его оба хотели, но Арина меня поняла. Прочитала все по глазам. После наших разговоров она теперь знала, что значит метка для волков.

Я опустился ниже, провел рукой вдоль ее тела, направляя ее движения и заставляя обнять меня ногами. Она снова послушно раскрылась, прижалась, зажав между нашими телами мой член. Я же водил губами по ее левой ключице и плечу, нежно целовал кожу, лишь слегка царапая клыками, прислушивался к ее дыханию, к пульсу, и когда понял, что наилучший момент настал, вошел плавно до самого упора и прокусил плечо. Арина вскрикнула, задержала дыхание от боли и удовольствия, сжала меня так крепко внутри себя, что я сам замер, перестал дышать, позволяя ей пережить ощущения, а потом почувствовал, как ее магия ударила меня ответной волной, как меня опрокинуло на лопатки, и Арина оказалась сверху. Ее рыжие волосы теперь горели огнем, переливаясь в свете звезд. Глаза дьявольски мерцали алым, а по коже пробегали искры силы. Она невинно закусила губу и попробовала задать свой темп. Я не мешал, смиренно позволив ей творить все, что она захочет. И как только она почувствовала, что я послушен, расслабилась, отпустила себя и принялась скакать на мне так, как ей хотелось.

Но надолго моей мореглазки на секс-раунд не хватило. Все-таки люди менее выносливы. Она упала на спину рядом со мной, тяжело дыша, но сразу перетек на колени, закинул ее ноги на плечи и медленно вошел.

— Так легко ты от меня не отделаешься, — сказал я, прикусив косточку на лодыжке.

— Серафим, я умру, — простонала Арина, но я усмехнулся.

— Я слышу твой пульс, так что не переживай, до сердечного приступа заниматься любовью не будем, — и сразу же ускорил ритм. Мне нравилось, как Арина злилась на меня, как поджала губы, и как быстро прощала меня. И глядя на ее счастливое лицо, я хотел одного — чтобы мы были вместе несмотря ни на что.

Арина. Семь лет назад

Какое же это было удовольствие — проснуться в теплых объятиях Серафима! Я открыла глаза и сразу ощутила, насколько во мне все поменялось. Тело словно стало невесомым, но при этом по моим венам бежала кровь вместе с энергией. Она бурлила, взывала к моему началу и дарила странное ощущение силы. Ничего общего со вчерашней Ариной.

Я глянула на Серафима. Тот спал крепко, чуть оскалившись, мышцы рук сокращались, будто он дрался с кем-то. Я не сдержала улыбку — это так было похоже на бабушкиного кота, когда он засыпал глубоко и гонялся за добычей. Я вспомнила, как тот иногда рычал, и тут же услышала тихое рычание Серафима. Пришлось зажимать рот рукой, чтобы не рассмеяться и не разбудить. Это выглядело так мило, что мне меньше всего хотелось прерывать его охоту.

«А может ему кошмары сняться, Ариночка», — вдруг вылез в голове голос разума. Улыбка сразу пропала с моего лица. Для кошмаров поводов у волка было побольше, чем для веселой охоты.

— Серафим, — позвала я, и волк моментально открыл глаза, еще блестевшие желтыми искрами. — Ты как? Ты во сне рычал. — Я погладила его скулу, спустилась ниже, ощущая жесткую щетину. Вчера ночью меня сводил с ума контраст между ласковыми губами и царапающей жесткой щетиной по моей коже.

— Просто охотился, — соврал мне Серафим, притянув мою ладонь к губам и целуя ладонь. Я вдруг очень ярко почувствовала его эмоции, особенно те, что он попытался скрыть за нейтральным ответом: горечь, страх за меня, боль.

Я задержала дыхание, решая сейчас для себя, как следует ответить, и в итоге поняла, что не буду делать вид, что ничего не чувствую:

— Ты мне соврал. Я ощущаю совершенно другие эмоции.

Мой волк прищурился, будто пытался что-то увидеть, найти во мне, а потом тяжело вздохнул:

— Ты еще и эмпат, — усмешка у Серафима была немного грустная.

— Это плохо? — не поняла я.

— Это значит, что я тебя от правды не уберегу, Ариш. А мне еще хотелось хоть на сутки продлить твою человеческую жизнь.

Я совсем запуталась:

— Так я же осталась человеком. Про что ты, Серафим?

— Ты уже окончательно и бесповоротно стала ведьмой. Еще и эмпатом. Ты уже не Арина Асафьева, а магесса Волх.

— Я Асафьева, — нахмурилась я. — Ей и останусь. — Почему-то внутренне я всеми фибрами души отторгала фамилию рода Волх.

— Хорошо, извини. Ты теперь сильная ведьма Арина Асафьева. И похоже еще настоящий полиграф.

— Ты невыносим! — рассмеялась я. — Ничего плохого в этом не вижу. Зачем что-то утаивать? Я вот честно скажу — я в тебя влюбилась, Серафим из Диких! — я произнесла это легко, просто раскрыла душу, а оттуда, словно ласточки, вылетели слова. Я не прятала их по клеткам, в просто отпустила, глядя на моего волка счастливыми глазами.