Зверинец Джемрака

— Не говори глупостей. — Она сердито перебросила корзинку на другую руку. — Пора тебе с этим покончить. — С этими словами миссис Линвер двинулась дальше.

Боже мой, у меня даже слезы на глаза навернулись. Я побежал за ней.

— Как вы себя чувствуете, миссис Линвер? — спросил я. — Давайте помогу донести корзину.

— Теперь-то уж поздно, — заворчала она, но я настоял и проводил ее до Фурнье-стрит, зашел к ней домой, развел огонь и заварил чай. Я чувствовал к ней удивительное расположение и мучительную благодарность за то, что она может меня терпеть.

— Она тоже никогда ко мне не заходит, — сказала миссис Линвер. — Вечно одно и то же, правда?

— У нее, наверное, не так много свободного времени, — предположил я.

— Время-то есть, просто не хочет. Все думает, как бы поспать лишний часок. Она же снова стала петь.

— Да? Где?

— Не знаю. В «Гусыне», наверное.

— Она все еще помолвлена?

— О да, — сказала миссис Линвер с таким видом, будто речь шла о ее собственном кавалере. — Он работает на лихтере. Очень положительный.

Я не собирался туда идти, но ноги сами понесли меня в «Гусыню». Ишбель сидела среди кучи народу за столом, размякшая и подвыпившая, и хихикала, по щекам у нее катились слезы. Я не видел ее с того неловкого момента, когда она поцеловала меня в темном коридоре. Я подошел прямо к столу и втиснулся на место рядом с ней.

— Я встретил твою маму, — сказал я.

Ишбель повернулась ко мне с улыбкой, сонные глаза ее блестели.

— Это Джаффи, — проговорила она, прислонясь ко мне и прикусив костяшку своего пальца, — мой милый старый Джаффи.

Она сидела вся обмякшая. Взгляд у нее был странный, какой-то неподвижный. Бедняжка была сильно пьяна. Прийти-то я пришел, но что делать дальше — не понимал.

— Завтра рано утром я ухожу в рейс, — сказал я.

— Господи, — ее голова откинулась назад, — почему так всегда?

Я обнял ее и спросил:

— Где твой Фрэнк?

Толпа за нашими спинами наваливалась нам на плечи, отчего кудряшки на ее затылке подпрыгивали.

— Где-то здесь. — Она обвела комнату затуманенным взглядом. — Мой славный Джаффи… — Ее поцелуй был горячим, тяжелым и одновременно искренним и беспечным, как поцелуй ребенка.

— Не волнуйся, Джаф, он не будет против, — сказала она, отстраняясь и вытирая слезы ладонями.

— Почему ты плачешь?

— Я? — Она засмеялась. — Я не плачу. У меня все прекрасно, дорогой. Я бросила работу. Терпеть ее уж не могла. Пустая трата времени, здесь я больше могу заработать. Смотри, милый. — Она отработанным движением схватила свой стакан и опорожнила его одним глотком, затем вскочила и присоединилась к танцующим.

Скрипач, не такой умелый, как Саймон Флауэр, играл вальс. Как она плясала, проносясь с улыбкой сквозь дымное и ярко освещенное пространство! Я был не вполне трезв. Не знаю, многое ли из того, что я помню, происходило на самом деле, но мне казалось, что она не сводила с меня глаз все время, пока танцевала, даже когда появился ее жених и обнял ее за талию. Я ждал, но Ишбель так и не вернулась за мой столик. В конце концов я потерял ее в толпе и отправился домой, испытывая к ней почти ненависть.

После этого я решил держаться подальше от Ишбель. Встречи с нею выбивали меня из колеи. Я снова ушел в море и ночью, на баке, при свечах разглядывал птиц Одюбона. Я раздобыл альбом для рисования, как у Скипа, и каждый раз, когда мысли об Ишбель закрадывались мне в голову, я садился и старался как можно тщательнее копировать картинки с птицами. Это занятие хорошо прочищало мозги, будто занавесом отделяло меня от проклятого, не знающего отдыха рассудка. Не знаю, хорошо ли у меня получалось: мне, по крайней мере, мои рисунки нравились. Когда я сходил на берег, я как безумный перерывал все книжные шкафы у Дэна Раймера в поисках хоть какой-нибудь иллюстрированной книги о птицах. Мистер Джемрак подарил мне «Комнатных птиц» Бехштейна. Я стал рисовать еще больше: жаворонок, коноплянка, неразлучник, вальдшнеп… Мне нравились детали. Чиж, соловей, щегол, астрильд… Но мне все равно не удавалось окончательно избавиться от нее, от Ишбель. Я был готов нарисовать всех птиц, какие есть в мире. Тигровый астрильд, горлица, зяблик, снегирь… Это занятие позволяло мне убить время и доставляло удовольствие. Я мог бы научиться рисовать все существующие виды птиц. Мог бы освоить живопись. Этому можно посвятить всю оставшуюся жизнь.

Я сидел у Джемрака в комнате с безмолвными птицами и рисовал. На страницах моего альбома птицы были свободны. Я рисовал каждой какой-нибудь фон: озера, в которых отражались замки, кудрявые кроны деревьев, горы, похожие на вулканы. Я видел бамбуковые домики для певчих птиц на островах Флорес и Сумба, клетку, похожую на кукольный дом, в Патагонии и другую, напоминавшую бриллиант, в Александрии. Попадались мне и стеклянные клетки, и клетки из слоновой кости. Храмы и дворцы, бочки и колокола, шестиугольники, восьмиугольники, купола.