Звериное начало. Том I

На тот момент уже ставшая из несмышленой девочки юной девушкой Рэ помнила, как поздороваться, попрощаться, пожелать хорошего дня,поблагодарить, спросить, как пройти куда-либо или поинтересоваться, где находится площадь. Она умела считать до двадцати, знала наименование некоторой еды, оружия и предметов интерьера. Все предложения, которые она умела строить, соответствовали скорее уровню пятилетнего ребенка.

С языком свэтов дела обстояли еще хуже, хоть полукровка являлась представителем и этого народа. Сейчас Рэ думала, что, если бы мать меньше тратила времени на ненависть к отпрыску и больше на образование и заботу, жизнь могла бы сложиться иначе. Вместо знаний перевертышу внушали ее никчемность и бесполезность. Родительница постаралась на славу, чтобы вбить в голову дочери неуверенность в себе и отбить всякое желание самосовершенствоваться.

– Зверю положено быть безграмотным, – так постоянно, каждый день, говорила мать, – Не ходить под себя – вот предел твоих способностей.

Девочка тогда была только рада проводить меньше времени с родительницей. Да и кто в детстве хотел бы учить языки или осваивать письмо, когда можно носиться по лесу и практиковаться в тех вещах, которые помогут выжить в любой ситуации?

Простенького запаса слов было достаточно для того, чтобы говорить о каких-то повседневных вещах, вроде пропитания, уборки, охоты, послушания и капризов. Когда же мать и вовсе отказалась обучать свое чадо, и с радостью поручила опеку другим, Рэйара стала пользоваться языком перевертышей – тем, на котором рано или поздно начинали говорить все чистокровные члены стаи, тем самым лишь больше выделяя свою принадлежность.

С зараженными перевертышами Рэ почти не общалась, их воспринимали скорее как пушечное мясо во время сражений или прислугу. Грязные были обязаны подчиняться вожаку и всем чистокровным сородичам; они были в два раза слабее, неспособны противостоять животным инстинктам и держать под контролем эмоции. Такие не могли и пробить выше в стае, и вернуться в общество. Те, кто пытался, либо прибегали обратно, либо заканчивали свое существование в виде головы, надетой на кол. Очень редко особо смелые охотники отлавливали грязных и превращали их в домашних зверьков, обитающих в клетках. Чаще всего зверолюд не переживал более трех-четырех лун в неволе – либо умирал от голода, либо переставал веселить толпу.