Зверобой

Демьян на кухне готовил завтрак: шоколадные хлопья для Аськи, карамельные колечки для Марты, яйцо пашот с авокадо для Мары. Большая чашка кофе, налитого до кромки, как она любит. Если не долить – сразу спросит: тебе воды жалко?

Ему не жалко. Ему для нее ничего не жалко, даже жизни. Иначе как объяснить, что жизнь проходит, а он ни о чем не жалеет? Иногда думает, правда: а может, нужно было оставить ее в Москве? Не тащить с собой в эту жизнь? А как бы сложилось тогда? Как же тогда он без Марты, без Аськи?

Нет, не было вариантов.

Не представляет.

– Дети, Мара, завтракать!

Спускались, как молодые слоны – топот на весь дом. Демьян подумал, что здорово быть преподавателем местного университета, гораздо лучше, чем в МГУ, там бы ему никто квартиру не дал, а тут апартаменты двухэтажные. Специально, чтобы топать и не мешать соседям.

Первой с лестницы соскочила Ася, бежит, вытянув перед собой руки, в одной вертолет, в другой заводная пчела. Слева ррррр, справа – жжжж. Хочется сразу же приструнить ее, попросить замолчать, но Демьян себя останавливает: нехорошо, ведь ребенок, ребенок должен быть шумным.

За ним приходит Марта, опять обижена чем-то. Маленькая копия Демьяна: кудряшки и серые глаза. «Я как будто в ней не участвовала», – однажды сказала Марьяна, и Демьян даже испугался, что она будет ее меньше любить.

– Что стряслось, малышка? – Демьян пытается взять Марту на руки, но та вырывается и кричит:

– Я тебе так дам! Так дам! Так!

И хватает книгу со стола, зашвырнуть в Асю, та уклоняется, жжжж, рррр, ааааааа.

– Успокоились все! – Марьяна спускается как царица. Майка, шорты, носки.

Дети замерли на минуту, как в игре про морскую фигуру, а потом снова пустились в свой хоровод, на этот раз громко смеясь.

– Голова болит уже, – фыркнула Марьяна, мазнула губами Демьяна, опять промахнулась – вышло куда-то в угол губ. – Доброе утро.

– Я сегодня до вечера на работе, – сказал Демьян. – Ученый совет.

Ждал какой-то реакции – может быть, сожаления или сомнения, хотя чего в нем – честном и наивно влюбленном – сомневаться? Она его совсем не ревнует, совсем. Даже когда в прошлом семестре у него был короткий и неловкий роман со студенткой – впрочем, и не роман вовсе. Она сначала все время смотрела ему в глаза, потом позвала на ланч – обсудить дипломную. Писала про новую этику, разоблачала и уличала, исследовала, как меняется философия под действием новых требований к чувствам. Потом сказала: вы такой тонкий человек! Невероятно.

И коснулась его руки – легко, будто шелковым платком провела по свежей ране. У него голова закружилась, но он быстро прикрутил ее обратно. Было бы до ужаса нелепо спалиться на таком – попасть под колеса новой этики, философствуя о ней же. В общем, обошлось. На прощание она подарила ему пластинку The Cure – кто в наше время слушает пластинки? Ему даже не на чем было бы, если б и захотел. На обложке возле одной песни было написано: «Больше всего люблю этот трек. Он напоминает мне о вас». Он не поленился, нашел эту песню в эппл мьюзик, включил, когда ехал в метро из университета. У песни было простое название: Lovesong. «Где бы я ни был с тобой, я будто вернулся домой» – так начиналась песня. Сердце забилось отчего-то, а еще стало страшно, как будто прошел в метре от падения в пропасть. Он вспомнил, как когда-то отправлял Маре песню Гребенщикова: «Когда я с тобой – ты мой единственный дом». Ну и вот – то же самое.

За ужином рассказал:

– Представляешь, я думал, это только в книгах бывает или в кино, а тут реальность – в меня влюбилась студентка. Ужас.

– Почему ужас? – пожала плечами Марьяна. – Должно быть приятно.

– Да ты хоть понимаешь, как это опасно в наше время?

– Опасно – если бы ты дал этому ход. Но ты же не дал?

– Нет.

– Тогда просто наслаждайся.

Она улыбнулась, а Демьян понял: ей все равно.

Ася разлила молоко, брызги попали Марте на платье, и она разразилась слезами, которые заготовила с самого утра – наконец пригодились.

– Так значит, ты поздно сегодня? – спросила Марьяна, будто очнувшись.

– Да, к ужину не жди, – сказал Ян, и лицо его озарилось надеждой.

– Окей, – кивнула Марьяна. – Я тогда готовить не буду. Закажем что-нибудь с девочками.

А чего он ждал в ответ?

Что она скажет: ох, милый, ну почему, милый, мы так мало времени проводим вместе, давай я наготовлю всего, свечи расставлю, буду ждать тебя, а ты приходи, когда сможешь, тогда и приходи, я тебя всегда жду.

Это, наверное, сказала бы ему студентка – про себя усмехнулся зло, вспомнив песню.

Поймал себя на этом и смутился – зачем быть таким злым? То, что жена его не любит, еще не причина отвечать тем же молодой девушке, которая им восхищается. Как, кстати, ее звали?