Зверобой, или Первая тропа войны

Плот подплыл поближе, и обитатели «замка» напрягли все свое внимание, чтобы убедиться, нет ли у гостей при себе огнестрельного оружия. Ни Зверобой, ни Чингачгук ничего не заметили, но Джудит, не доверяя своим глазам, высунула в окошко подзорную трубу и направила ее на ветви хемлока, которые устилали плоти служили сиденьем для гребцов. Когда медленно подвигавшийся плот очутился на расстоянии пятидесяти футов от «замка», Зверобой окликнул гуронов и приказал им бросить весла, предупредив, что он не позволит им высадиться. Ослушаться этого требования было невозможно, и два свирепых воина в ту же минуту встали со своих мест, хотя плот еще продолжал тяжело двигаться вперед.

— Вожди вы или нет? — спросил Зверобой с величественным видом. — Вожди ли вы? Или минги послали ко мне безыменных воинов для переговоров? Если так, то чем скорее вы поплывете обратно, тем раньше здесь появится воин, с которым я могу говорить.

— У-у-ух! — воскликнул старший индеец, обводя огненным взором «замок» и все, что находилось вблизи от него. — Мой брат очень горд, но мое имя Расщепленный Дуб, и оно заставляет бледнеть делаваров.

— Быть может, это правда, Расщепленный Дуб, а быть может, и ложь, но я вряд ли побледнею, поскольку и так родился бледным. Но что тебе здесь понадобилось и зачем ты подплыл к легким пирогам из коры на бревнах, которые даже невыдолблены?

— Ирокезы не утки, чтобы гулять по воде. Пусть бледнолицые дадут им пирогу, и они приплывут в пироге.

— Неплохо придумано, но только этот номер не пройдет. Здесь всего лишь четыре пироги, и так как нас тоже четверо, то как раз приходится по пироге на брата.

Впрочем, спасибо за предложение, хотя мы просим разрешения отклонить его. Добро пожаловать, ирокез, на твоих бревнах!

— Благодарю! Юный бледнолицый воин уже заслужил какое-нибудь имя? Как вожди называют его?

Зверобой колебался одно мгновение, но вдруг им овладел приступ человеческой слабости. Он улыбнулся, пробормотал что-то сквозь зубы, затем гордо выпрямился и сказал:

— Минг, подобно всем, кто молод и деятелен, я был известен под разными именами в различные времена. Один из ваших воинов, дух которого вчера утром отправился к предкам в места, богатые дичью, сказал, что я достоин носить имя Соколиный Глаз. И все потому, что зрение мое оказалось острее, чем у него, в ту минуту, когда между нами решался вопрос о жизни и смерти.

Чингачгук, внимательно следивший за всем происходящим; услышал эти слова и понял, на чем была основана мимолетная слабость его друга. При первом же удобном случае он расспросил его более подробно. Когда молодой охотник признался во всем, индейский вождь счел своим долгом передать его рассказ своему родному племени, и с той поры Зверобой получил новую кличку. Однако, поскольку это случилось позже, мы будем продолжать называть молодого охотника тем прозвищем, под которым он был впервые представлен читателю.

Ирокез был изумлен словами бледнолицего. Он знал о смерти своего товарища и без труда понял намек. Легкий крик изумления вырвался у дикого сына лесов. Потом последовали любезная улыбка и плавный жест рукой, который сделал бы честь даже восточному дипломату. Оба ирокеза обменялись вполголоса несколькими словами и затем перешли на тот край плота, который был ближе к платформе.

— Мой брат Соколиный Глаз послал гуронам предложение, — продолжал Расщепленный Дуб, — и это радует их сердца. Они слышали, что у него есть изображения зверей с двумя хвостами. Не покажет ли он их своим друзьям?

— Правильнее было бы сказать — врагам, — возразил Зверобой. — Слово — только пустой звук, и никакого вреда от него быть не может. Вот одно из этих изображений. Я брошу его тебе, полагаясь на твою честность. Если ты не вернешь мне его, нас рассудит карабин.