Зверочеловекоморок

— Они нас оскорбили, слыхала, Феля? Обидели грубым словом. И кого? Нас, местных мирных, безобидных трудяг.

Себастьян молча припустил к реке. Верно, знал, что делает. Я трусцой побежал за ним.

— Погодите, голодранцы столичные! — вопил Цыпа. — Я вам покажу. На всю жизнь отобью охоту. Только подождите, остановитесь на минутку, у меня ноги болят. Да погодите вы, козлы, стойте, чтоб вас черт, не то прокляну!

Его вопли постепенно превращались в жалобные причитания. А мы все быстрее бежали к реке, которая встретила нас холодным пронзительным шумом. Вокруг быстро сгущался мрак, пахнущий разогретой мятой, мрак невидимых летучих мышей, запутывающихся в человеческих волосах, мрак, насыщенный стрекотанием сверчков, мрак, запомнившийся по каким-то сказкам.

Внезапно у меня мелькнула одна мысль. Вообще-то, я постоянно об этом думаю, а если не думаю, если голова занята другим, ощущаю; это какое-то подобие страха, сотрясающая все тело дрожь, неукротимая пугающая тревога. Еще раз решительно заявляю: я — рационалист, то есть верю единственно и исключительно в человеческий разум. И тем не менее, будучи самым что ни на есть рациональным рационалистом, руководствующимся лишь здравым смыслом, признаю, нет, даже поддерживаю суеверия. Только начинающие и потому особо рьяные рационалисты — как и люди, которые верят в Бога, — высмеивают предрассудки. У верующих практически нет никаких забот. Они могут все на свете объяснить существованием божественной или сатанинской силы. Другое дело уважающий себя опытный рационалист. Ему не пристало все сваливать на волю Божью. А следовательно, он должен серьезно, с научными мерками подходить к любым странным, пускай даже сверхъестественным явлениям. Да и наука рано или поздно реабилитирует суеверия, и они снова будут в почете. Наверно, не стоит излишне увлекаться троекратным сплевыванием через плечо, но и легкомысленно отказываться от этой традиционной практики нельзя.

В данном случае речь идет о Зверочеловекомороке. Это нечто всю жизнь нас преследующее. Сосредоточившее в себе все, чего мы не понимаем в природе, и все, чего не знаем о человеке, и вообще все, чего не ведаем о неведомом. Зверочеловекоморока никто никогда своими глазами не видел, но каждый хорошо знает, фактически с ним сжился, хотя это вовсе не означает, что когда-нибудь перестанет его бояться. Короче, каждый из нас отлично осведомлен о его обычаях, пристрастиях и даже капризах. Самые впечатлительные могут еще и описать нрав, а то и внешний вид Зверочеловекоморока, хотя я считаю, что внешний вид большого значения не имеет.

Вам, наверно, кажется, что я рассказываю про какое-то чудовище, которое сам придумал. А вот и нет: я только его открыл, то есть научными методами обнаружил его присутствие, и делюсь с вами тем, что знаю. Только и всего. Никаких выводов я пока и сам не могу сделать.

Где он, этот Зверочеловекоморок? Он неизменно оказывается рядом в те странные минуты, которые запоминаются на всю жизнь. Он поджидает нас при внезапном пробуждении, когда, задремав после обеда, мы вдруг просыпаемся и видим за окном багровое заходящее солнце, слышим чириканье воробьев, дерущихся посреди дороги, ощущаем дуновение ветра, теребящего занавеску на окне. В первую секунду все кажется нам чужим, пугающим, незнакомым, будто мы только сейчас родились на свет. Вот тогда он, Зверочеловекоморок, тут как тут.

Он с нами в ночной полудреме; осмелев больше обычного, подкарауливает нас в каждом углу, в каждом клочке темноты, преследует, догоняет, куражится, мучает, убивает, а когда мы начинаем метаться в постели, пытаясь задавить в себе панический страх и унять бешено колотящееся сердце, уходит — нехотя, мешкотно, мстительно обещая вернуться.

Иногда он осмеливается нападать в открытую, среди бела дня, а то и в присутствии других людей. Во время болезни, например, вдруг подкрадывается, и ты уже готов бежать куда глаза глядят, сломя голову, лишь бы от него подальше. В другой раз он может застукать тебя в кафе, в самолете, в кино. Возможно, вам случалось видеть людей, которые, кидая по сторонам безумные взгляды, отчаянно пробираются между рядами кресел к выходу в середине сеанса. Эти люди внезапно, ни с того ни с сего, ощутили его близость и потому, лишившись рассудка, здравомыслия, культурных навыков, забыв о правилах хорошего тона, пускаются наутек, не разбирая дороги, как обложенные со всех сторон звери.

Мне-то кажется, что от него, от этого Зверочеловекоморока, нас защищают наши чувства. Может, в этом и есть их главное назначение? Может быть, то, что мы считаем основной задачей органов чувств, когда-нибудь окажется лишь вторичной функцией, случайным набором действий? Обратите внимание, что нападает Зверочеловекоморок на нас тогда, когда наши чувства вроде как парализованы или сном, или болезнью, или еще по каким-нибудь внешним причинам.

Пани Зофья как-то сказала:

— У меня в комнате на полке лежит жвачка. Можешь ее взять.