Зверочеловекоморок

Возле нашего дома я столкнулся с Буйволом. Он с наслаждением шлепал по лужам в резиновых сапогах, каким-то чудом не лопавшихся на его икрах. Буйвол был на званом обеде и так наелся, что под конец куска больше не мог проглотить. Правда, помолчав минутку, он признался, что, пожалуй, дал маху: еще немного сладкого в него бы влезло. Опустив веки с желтыми ресницами, он бесконечно долго перечислял все, что съел у приятеля, который страдает отсутствием аппетита и родители которого очень по этому поводу переживают. Вкусятина!

— Зачем ты так обжираешься? — неприязненно спросил я.

— Как зачем? Я записался в спортивный клуб. Буду поднимать штангу.

Я понял, что это очередной предлог: теперь можно будет есть без зазрения совести.

— Значит, больше не ждешь комету?

— Э-э, — промычал Буйвол. — В газетах пишут, что это вранье. Она пролетит очень далеко от Земли.

— Если в газетах пишут, что вранье, это лучшее доказательство, что правда.

Буйвол непонимающе заморгал желтыми ресницами.

— Это они нарочно, чтобы не было паники. У редактора, который живет у нас на пятом этаже, ночи напролет горит свет. Уж он-то знает правду и не может спать.

— Э-э, да ты псих ненормальный. Недаром родители не разрешают мне с тобой водиться.

— Значит, расхотел умирать?

— Что я, глупый? Мы летом поедем на озера. Там грибов, ягод — тьма. Вот уж когда поем вволю. По мне лучше получать плохие отметки, чем забивать голову всякой чепухой.

— Хорошо тебе, — вздохнул я.

— Еще бы. Я и книг никаких не читаю, только по программе — прочитал и забыл. Такая жизнь мне нравится, здоровьем Бог не обидел, и вообще — вкусятина. А у тебя какие от жизни радости? Вызубрил наизусть целую энциклопедию — и что? Папаша мой говорит, вы лентяи, оттого вам и жить не хочется. Ну скажи, что твоя мать делает? Коврики какие-то иногда расписывает. А отца вообще выперли с работы.

— Отец не сработался со своим начальником — у них разные научные взгляды.

— Э-э, — снова противно заблеял Буйвол. — Вкалывать ему неохота. Если бы все только валялись на диване и философствовали, что бы стало с нашей Землей?

— Знаешь, Буйвол, ты страшный примитив.

— Может, я и примитив, зато мне хорошо. Я тебя могу уложить одной левой.

Ну что тут скажешь?! Таков уровень умственного развития у моих ровесников. Поэтому можете не удивляться, что я ничего не рассказываю о школе, об одноклассниках и их забавах. Кстати, Буйвол еще не худший. Он даже неплохо учится. Правда, похоже, только назло другим. Потому что в классе его недолюбливают. Он сплошь и рядом возвращается из школы испачканный грязью, в порванной рубашке и прилично помятый. Его мать бегает жаловаться, но ее, видно, тоже не любят, потому что возвращается она ни с чем. И, должно быть, именно это толкает вперед нелюбимое всеми семейство.

— А ты знаешь, что я, когда захочу, могу отправиться далеко-далеко? — спросил я и тут же об этом пожалел.

— Э-э, да ты целыми днями торчишь во дворе, я же вижу.

— Я знаю один секрет. Могу перемещаться в пространстве в любом направлении.

— Я раньше тоже так играл. Пока не надоело.

— Это не игра, Буйвол. Это самая взаправдашняя правда.

— Докажи.

Я показал ему билет, который пытался выпросить у меня Себастьян.

— Ну и что? — сказал Буйвол.

— Я его оттуда прихватил.

— Э-э, обыкновенный железнодорожный билет. Собираешь, что ли?

— Нет, Буйвол, честное слово, я, когда хочу, отправляюсь в одну такую долину с рекой и старинной усадьбой.

— А там живет девочка с белым зонтиком, бедная и несчастная, и плохой мальчик, который ее обижает, — докончил Буйвол, топчась в луже, затянутой радужной пленкой бензина или смазочного масла.

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Читал, кажется, где-то, только не помню где.

— Ты небось думаешь, я впечатлительный застенчивый мальчик, живущий в вымышленном мире?

— А чего мне думать? Твои проблемы, — отрезал Буйвол. — Пошли спустим папаше шины.

— Думаешь, я тебе лапшу на уши вешаю? Погоди, еще докажу.

— Отстань. Я пока что не свихнулся. Даже завел с первого числа специальную картотеку, ну, знаешь, такие разграфленные карточки. Я люблю, когда все разложено по полочкам. Чего там только нет: самочувствие, работа, учеба, сон, игры и даже как сегодня сходил в туалет. И еще я сам себе ставлю отметки. Папаша меня научил. Жить надо на земле, а не в облаках.

Мне захотелось дать Буйволу пинка: из-за этого остолопа на меня накатила жуткая меланхолия. И вообще стало как-то не по себе, я даже засомневался, вправду ли ко мне приходит пес-изобретатель, — настолько идиотской, бессмысленной, достойной в лучшем случае маменькиного сынка показалась вся эта история.

— Ладно, пошли, — вконец расклеившись, сказал я. — Спустим твоему папаше шины.

Я не могу этого объяснить, но поверьте: чем сильнее обмякали с пронзительным шипением шины, тем более нормальным и здоровым я себя ощущал.