Зверский детектив. Хвостоеды

– Как называется это зелье? – нестриженые кисточки на ушах Каралины встопорщились. – Как называется хворь?

– Почём мне знать, – сказала Медея. – Я проклятиям не обучена. Моё дело – в норе создавать уют.

Каралина пристально посмотрела в глаза Медеи – та не отвела взгляда, и во взгляде её была скука. Она действительно, похоже, не знала, что там за хворь, – и ей было даже не интересно.

– Мне нужно взять образец. – Каралина макнула пёрышко в вонючую тёмную субстанцию и поместила его в кулёк из банановой кожуры. В другом кульке уже лежало другое пёрышко – то, что она нашла в песке на взлётной поляне.

– Я хочу вам кое-что показать, полиции каракал, – сказала Медея. – Почему я решила, что нас придут убивать.

Жена шамана распахнула крышку сундука, сплетённого из побегов бамбука, наклонилась, явив самоназначенному Каракалу Полиции упитанный, покрытый густым тёмным мехом зад, громко чавкнула, извлекла из сундука какой-то предмет и, держа его на вытянутых лапах, повернулась к Каралине.

Это был череп страуса.

– Его подбросили нам сегодня утром к порогу, – сказала Медея. – Валялся в песке у входа в нору. Вы же знаете, что это значит?

Каралина, конечно, знала. Любой детёныш в Дальнем Редколесье прекрасно знал, что значит череп страуса в песке. Это «чёрная метка», традиционное предупреждение львов. Оно означает: «Бойся!»

Каралина обнюхала череп. Действительно, запах льва. И всё же – что-то не сходится. С какой целью прайд решил запугать шамана Медоеда перед судом? Какой в этом смысл?

– Какой смысл львам запугивать Медоеда?

– Мне почём знать, – Медея отвела взгляд, и кисточки на ушах Каралины встопорщились.

– Что за лев принёс этот череп? Вы его видели?

– Нет, я льва не видала.

Каралина наблюдала за женой Медоеда, сощурив глаза. Явно врёт. Глазки бегают. Не умеет – а врёт. И боится. Кончик хвоста подрагивает.

Каралина заглянула в пустую глазницу страуса:

– А там не было записки? Львы обычно засовывают в череп записку с предупреждением.

– Не знаю никакую записку, – ответила жена Медоеда, теребя фартук.

– Посмотри на мои уши, Медея. Видишь, кисточки топорщатся? Это значит, ты врёшь. Я, конечно, могу сейчас обыскать вашу нору. Переверну всё вверх дном, вылью мёд, чтобы убедиться, что записка не в одном из горшочков, проснётся Медоедик, испугается, будет плакать… Если хочешь, мы поступим именно так. Но есть другой выход. Ты сейчас покажешь мне записку и расскажешь всю правду. Всё, что знаешь. Тебе это даже больше нужно, чем мне. Потому что твой муж сейчас в защитном круге в зале суда. И если я до завтра не разберусь, что скрывает Медоед, львы будут его пытать. А потом разорвут на части.

Медея страдальчески съёжилась и прикрыла пасть лапами, как будто пыталась удержать в себе правду, не дать ей вывалиться наружу. А потом, как будто не удержав, сложила лапы в горсть, а пасть приоткрыла – как если бы правда хранилась у неё за щекой и она её собиралась выплюнуть.

Собственно, так и было.

Медея выплюнула себе в лапы скомканный фиговый лист и протянула Каралине:

– Вот записка. Муж сказал, чтоб я никому её не показывала.

Каралина дотронулась до листа, тут же отдёрнула лапу и брезгливо потрясла ею в воздухе. Фиговый лист был влажным и скользким.

– Она слюнявая, – поморщилась Каралина. – Вы мне лучше сами прочтите!

– Не могу, – виновато ответила Медея. – Тут на древнем языке Редколесья. А я грамоте не обучена.

Каралина взяла себя в лапы, а потом в них же взяла фиговый лист. Когда ты Каракал Полиции, тебе не до гигиены.

«Деодем, уймес юовт мижотчину ым ечани, имактып доп ежад ясйаванзирп ен», – гласила записка. И ниже три подписи.

Элегантный росчерк остро заточенного коготка. Явно самка.

Решительная закорючка, сделанная, похоже, обломанным когтем самца – в конце закорючки фиговый листик проткнут насквозь.

И оттиск копыта. Копыто она узнала. Оно было Изысканным. Рафаэлла!

Каралина внимательно обнюхала фиговый лист и ещё раз прочла текст записки по древним правилам Редколесья – справа налево:

«Не признавайся даже под пытками, иначе мы уничтожим твою семью, Медоед».

– Теперь понятно, почему Медоед на суде отказался говорить то, что знает. Он защищал вас с Медоедиком.

Медея заплакала, громко всфыркивая.

– Теперь ваша очередь, Медея, быть смелой, – Каралина погладила жену Медоеда по мохнатой спине. – Помогите мне спасти вашего Медоеда и других зверей, сидящих в защитном круге. Что вам известно о местонахождении Рафаэллы? Что она замышляет? Что скрыл от суда ваш муж?

Медея вытерла с морды слёзы и разинула пасть, собираясь ответить, но Каралина продолжила:

– Но вы должны понимать, Медея, что, давая показания, вы рискуете. В нормальном лесу вам, как свидетелю, предоставили бы защиту – но у нас ненормальный лес. У нас нет закона о защите свидетелей. Здесь только один закон: кто сильней, тот и прав.

– Но вы же полиции каракал!.. – растерялась Медея. – У вас же там есть ещё другие Каракалы Полиции? Пусть они меня защитят!