Зверское убийство. Тайна Люка Эббота

— Я слышал, как он смеялся. А потом послышался удар, будто что-то упало, и затем этот ужасный звук, будто хрип удушья… Спутник Зла… я слышал, как он убегал, я слышал и ждал, когда он выбежит из-за поворота, но он так и не появился. Наверное, он побежал другим путем. Я тоже побежал… и упал. Я наткнулся на что-то и упал на тропу, почти у реки. И… луна как раз выходит из-за облака… и я вижу Мелисэнду. О, Боже милостивый, моя Прекрасная… — И Болдуин заплакал, так ярки были воспоминания.

Было молчание, в течение которого Фернандес возвращал Болдуина из гипнотического состояния. Психиатр прокрутил пленку вперед и несколько раз пытался найти нужное место.

— Вот, — сказал он.

— …Машина, — говорил Болдуин. — Спортивная машина, вероятно, MG. У них такой явственный, отчетливый выхлоп, что не узнать нельзя. И не новая. Или такая, за которой не ухаживают. Дважды не получается завести мотор… Теперь поехал. Я взваливаю на себя Мелисэнду, я не хочу, чтобы она здесь оставалась, где каждый… каждый… может видеть ее, трогать ее. Она, конечно, умерла, я знаю это, но ее тело… то тело, которое она носила… никто не должен дотрагиваться до него. Никто.

Фернандес выключил диктофон.

— Вам это было необходимо? — Он уже знал ответ и довольно усмехался.

— Спасибо. Я было думал, что Болдуин поярче опишет эту машину: нам говорили, что он — прирожденный механик, всегда возится с машинами и моторами. Конечно, машину мог заводить вовсе не убийца, а совершенно посторонний человек. Но в таком случае этот человек должен был видеть человека, бегущего от реки. В любом случае нам это очень поможет. — Люк потер ухо. — Вся эта история с «Мелисэндой»… не знаю, как ее и вставлять в отчет.

— О, я вам дам весь психиатрический жаргон для ее интерпретации, — заверил его Фернандес. — И вам не так уж важны детали, не правда ли? Достаточно будет основных положений. Если бы вы могли допрашивать его лишь на предмет обнаружения тела, вы бы сделали для него великое дело, Люк. Используйте его в своих целях, но пожалейте, не коверкайте его внутренний мир, его тайну… — Он остановился, зная, что просит о невозможном. — Жена его ничего не знает и не должна знать. Это ранит ее много больше, чем просто физическая неверность. Это не просто секс, а это слияние душ, время, проведенное вместе, смех, магия — и все это не с тобой, и именно поэтому ранит.

— Я знаю, — спокойно сказал Люк.

— Беннет может…

— С Беннетом все будет в порядке, — твердо сказал Пэдди. — Я могу поговорить с Беннетом, Люк. — Его рот был плотно сжат. — И с Джеггером.

Фернандес опасно близко подошел к черте, за которой начиналось вовлечение в дело, и он знал это. Они все знали.

— Понимаете, парень не сумасшедший. Не более сумасшедший, чем тот, кто называет жену в постели «поросеночек мой». Но, как и он, Болдуин постесняется признать это. Ему намного труднее во всем признаться, чем большинству. Виной тому — его редкостное воображение. Так и влюбленные — не клинические сумасшедшие, но весьма близки к этому состоянию: не ведают пределов, слишком чувствительны, мечтательны, одержимы… как ни назови — это любовь.

Люк с Пэдди смущенно переглянулись.

— Так вы утверждаете, что Болдуин был влюблен в Уин Френхольм?

Фернандес подумал.

— В общепринятом смысле — нет. Она была его духовной любовницей, если хотите; она помогала ему избавиться от недостатков его брака, и избавление было нравственным. Он католик — а это значит, очень привержен идее физической супружеской верности. Правда, не знаю, как бы отнесся его исповедник к сценам у реки.

— Нечистые мысли? — подсказал Пэдди.

Фернандес покачал головой:

— Они не были нечисты, по крайней мере у него. Как раз наоборот: она была для него неприкосновенна — прекрасна и неприкосновенна. И, конечно, сыграло роль то, что она «слушала его душу». — Фернандес сделал значительное лицо. — О Бог мой, как он вдохновил меня! — Вынул кассету из плейера. — Я сделаю копию, если не возражаете. Я искренне благодарен за то, что вы вызвали меня, Люк. Он будет для меня целой Главой номер шесть. Я надеюсь, что и я вам был полезен.

— О, конечно, — сказал Люк. — Во многих отношениях более, чем я ожидал.

Глава 27

Обстановка была напряженной.

В конце чаепития Дэвид рассказал об интересе к нему Люка и о его соображениях насчет совпадений. Дядя Уэлли был взбешен, но Клоди сказала, что это вполне объяснимая ошибка со стороны Люка.

— Он хороший человек, — оправдывала Люка Клоди, просто он любит свою работу и желает сделать ее на совесть.

Дядя Уэлли что-то бормотал насчет змеиного яда.

Ни Фрэнсис, ни Дженифер не проронили ни слова.

Немного погодя они все разошлись по своим делам: тетя Клоди — наблюдать за приготовлением обеда и, возможно, уловить минуту-другую, чтобы повышивать; два инвалида — дядя Уэлли и Фрэнсис — отдыхать; а Дженифер и Дэвид — на вечерний прием.

За обедом, когда все вновь собрались, ситуация оказалась хуже прежнего, в основном из-за нарастающего раздражения Дэвида.