Звезда Аделаида - 2

В темноте походного х`нарых` он увидел, как Сх`э-вэ-ру-у-с-с лежит на спине, полуголый, подставив, почему-то, живот, такой странный, белый, чистый, почти совсем безволосый, какого даже у Гарри нет. Много пальцев, больше двух рук раз, чёрных волосинок курчавилось у Гарри внизу, вверх от пупка, к пятнышкам пупырчатым - бабьим, вроде бы, принадлежностям - соскам, только маленьким очень и между ними и вниз, к письке. А Кх`э-вот-ри-у-у-с-с нежно лижет подставленный живот благородного хозяина - вот странный. Что, разве Сх`э-вэ-ру-у-с-с мёдом натёрт или ышке бяха?. Тут вдруг благородный хозяин как закричит на неведомом, но Гарри знал, родном своём языке, родном и для Гарри, да так…

Тут у Гарри закружилась голова, и он, шумно засопев, упал обратно на складки плаща, завернулся поплотнее, но уши-то слышат какие-то странные стоны, так не стонут от боли ни мужчины - воины вообще не плачут, ни женщины, когда у них окот дитятей. Так стонут вообще не от боли! Не от боли! А от похоти звериной. Ведь Гарри слышал мужские голоса, когда они занимались трахом с новыми жёнами где-нибудь в кустах, неподалёку от кочёвки. Так, что идущему за водой Гарри было всё слышно, но ничего не видно… А такая охота была подсмотреть за ними!

… Гарри не понимал ни своего сна - почему… там его поцеловал благородный хозяин, ни яви - почему они - братья принялись вдруг - Гарри подсмотрел… так неистово целоваться, а потом Кх`э-вот-ри-у-у-с-с прошептал что-то. Они бросили лизаться, а стали лежать в обнимку, почти голые - Гарри даже видел жопу Кх`э-вот-ри-у-у-с-сэ - красивая задница, ничего тут и не скажешь. Но Истинный Человек с большим носом всё равно не нравился Гарри отчего-то. И начали они разговаривать, причём говорил Сх`э-вэ-ру-у-с-с, а брат его внимательно так слушал. И от голоса благородного хозяина вновь встала писька, но Гарри теперь знал, что не нужно дрочить, как Рангы, довольно только слушать этот голос, тихий, обволакивающий, погружающий в очень много пальцев раз что-то приятное, как во сне, когда благородный рим-ла-нх`ын-ин водил руками по Гарри, и он кончит. А этот конец, это так хорошо, ну просто замечательно, никогда не было так легко в теле!

Вдруг заговорил Кх`э-вот-ри-у-у-с-с, и Гарри в неистовстве, пока тот-кто-делает-навыворот тешутся друг с другом разговорами и не видят его, выскочил, скинув плащ, голый, разгорячённый сном и голосом Сх`э-вэ-ру-у-с-сэ на холод ночи конца месяца девятого, а, скорее, даже начала месяца десятого, показавшийся ему свежеповатой отдушиной вместо спёртого, горячего воздуха в х`нарых`, где пахло спермой, и побежал в какие-то густые заросли, с хрустом ломая ветви, оказавшиеся стеблями ревеня. Там, на обломанных трубках густой, высокой, сочной травы, Гарри и кончил, подрочив вволю, несколько пальцев раз - он не считал даже, ему просто понравилось это делать. Очень, ещё с первого, такого неуклюжего раза. Но в х`нарых`-х`э особо не подрочишь - тот-кто-делает-навыворот словно сговорились сидеть внутри почти безвылазно и выходить с ним, Гарри, только на овраг, где он видел, внимательно наблюдал за их жопами и письками.. Нет ли чего странного в их сранье или сиканьи? Но нет, ничего особливого в этих делах у них обоих не было. Мужики как мужики, всё при них, как даже у рабов х`васынскх`по утрам и на ночь, а когда приспичит, то и днём, отбежав в сторону ближайшего лесочка во время кочёвки. А в землянке никто не срал и не ссал, это зимой-то, а выбегали из неё на морозец да подальше, чтоб не воняло и не вляпаться.

Гарри выполз из таких гостеприимных, но колющих ноги высокими обломками трав, зарослей, обошёл их так, чтобы не попасться на глаза дозорным, которые преспокойно возлежали на холодной земле, а двое даже еблись, судя по стонам и рычанию. Но Гарри решил не смотреть на тот-кто-делает-навыворот снова, чтобы опять не пришлось дрочить, а то писька уже болит - натёр уж больно. Он отошёл подальше от зарослей ревеня и преспокойно заснул… на земле племени Х`ынгу, где сильно брюхатые бабы, спасённые от насилия накануне Квотриусом, и нашли его поутру, когда в лагере прозвучал рог. Звук его, чистый и громогласный, тут же разносился по всей округе, проникая и в х`нарых` Истинных Людей, последнее, что у них осталось.

Бабоньки оттащили втроём Х`аррэ, беглого раба своего племени, в разгромленный, но устоявший - крепко рабы сделали - х`нарых`, прибежали их товарки, и все вместе принялись избивать Х`аррэ ногами и, щипля его за тело и, что особо больно, так лупя его по яйцам, что выдёргивание волос из его нечёсаных, вшивых и гнидастых патл казалось шуточным занятием, не заслуживающим особенного внимания.