Звезда Аделаида - 2

Да, и надо будет обязательно сводить Квотриуса, именно его, Поттеру это без надобности, в лес, на ту полянку, рассказать о применении трав в быту и в приготовлении зелий. Показать ему, желательно до... его свадьбы, как собирать гербарий, хранить его и что с ним потом делать. То есть, зачем вообще нужен гербарий зельевару. Нет, профи Северус из него делать не станет, но с азами магических, необходимых волшебнику наук, ознакомит. Всё-таки недаром сам Сев - преподаватель вот уж сколько лет.

Уже один полностью готовый гербарий, собранный во время первого осеннего похода в лес, хранился в одном из сундуков, переложенный туниками и выстиранной, заштопанной сохранившейся «современной» одеждой - сюртуком, более-менее отстиранным от давно и потому, изрядно въевшейся крови, мылом. Северус от щедрот своих приказал не жалеть сего дива дивного на стирку родного сюртука, да ещё изрядно покоцанных брюк. И рабыни, хоть и удивлялись, как сам Господин дома показывает им использование пахнущего бараниной и чем-то ещё очень приятным кусочка на деле, но виду не показывали. Им было не положено удивляться любым причудам Господ.

Самым целым предметом гардероба, не считая нескольких, ещё не ношенных туник, был, что разумеется, жилет. Именно его Снейп, за ненадобностью в походной жизни, оставил в доме. Теперь он будет играть роль своего рода рубашки, которой больше нет. Чернила, а вместе с ними и ткань рубашки, иссякли у Квотриуса во время записывания «оды», действительно интересного и местами весьма насыщенного красиво подобранными эпитетами и словосочетаниями, произведения. В остальном же «ода» была полна нескромного детального описания, в абсолютно откровенной форме, такого желанного Северусу когда-то давно - целую вечность назад - соития. Запись сложилась, как оказалось, обратно в латинские, ровными строчками, написанные на пергаменте, буквы как раз после изгнания инфери и изменения облика Квотриуса в неприглядную личину.

Одно лишь воспоминание заставляло Мастера Зелий мучаться - из-за собственной неудавшейся смерти после, разумеется, «тёмного» заклинания Второй Жизни, случилось так, что оправившийся после общения со Стихиями Воздуха и Огня Квотриус, уже приобретший почти нормальный облик, призвал Стихию Земли. Призвал для того, чтобы спасти Северуса, но... вновь приобрёл черты живого мертвеца. Снейп понимал, что он сам ничтожный, ординарный маг в сравнении с братом, Повелителем Стихий Но тот решил спасти Сева от бесконечного, ужасающего, пронизывающего холода. Главная задача теперь - понять механизм действия наваждения и избавиться от «зеркала», мучавшего их обоих, постоянно заставляя наблюдать за превращениями внешности Квотриуса. Ведь это так, скажем мягковато, неприятно - видеть, как прекрасный молодой человек с правильными, мягкими чертами превращается лицом и телом нежданно и нежеланно в ходячего упыря. Да какого жутковатого своей бесконечной замогильностью!

Вот и сейчас за спиной Северуса, закинув, ставшую костлявой, ногу, лежал тот самый желтоликий, с закрытыми глазами ещё более схожий с незамотанным в саван и не положенным в гроб покойником, Квотриус. Северуса, хоть и привыкшего к такой устрашающей личине, сейчас передёрнуло от омерзения - и к кому? - к милому, нежному, ласковому брату. А всё это «зеркало» - лежал бы себе Квотриус, в каком угодно виде, но не видел бы этого Снейп, и легко было бы у него на душе. И не содрогался бы он, к своему стыду, от близости... такого уродливого брата. Северус, чтобы не видеть «зеркала», просто закрыл глаза.

И незаметно к нему пришёл сон.

… Северус сидит за большим столом у себя в гостиной в Хогвартсе и читает зачарованную им же самим «Историю Хогвартса». Прямо на его глазах на странице книги перед абзацем с историей тупейших саксов справа налево проступают новые буквы, почему-то, арабские, складывающиеся в слова, а те - в предложения. Он с удивлением читает появившийся абзац:

«Бисмилла ир-Рахман ир-Рахим* .

И изрёк устами дивными к сладким лобзаниям зовущими кудесник тот прекрасновласый с очами чёрными в них же серебристым светом плещущимся чудесными неповторимыми да будет иншалла Гарунд-ибн-Джеми любовью моею ибо воистину прекрасен лик его младости и несверлёная жемчужина есмь он да будет он принадлежать мне во славу ибн-Мерринэ-аль-Моррэдэ мир ему кудесника непревзойдённого ужасающего и карающего но милостивого к любящим и стало по слову кудесника черноокого и счастием во имя ибн-Мерринэ-аль-Моррэдэ великого мир ему преисполнен был путь их любови великой и розами усеян без шипов и иными цветами многими чудеснейшим ароматом услаждающими обоняние их и прелестью неизъяснимой лепестков своих обагрённых кровью невинности дарующих наслаждение взорам их…»

Что за чушь? Но вполне в восточном духе, витиевато и… красиво так всё описано. А Гарунд-ибн-Джеми - это же Гарольд Джеймс Поттер! В восточной транскрипции, как умеющей передающей звуки чужого языка.

Но, если вдуматься в смысл прочитанного, становится ещё хуже, чем во время непосредственного чтения..