Звезда Аделаида - 2

Его член неторопливо «пальпировали», в данном акцепте, трогали какими-то неумелыми, шершавыми пальцами по всей длине, словно изучая на ощупь, как слепые «узнают» внешность собеседника. Именно очаровательная, иначе не скажешь, шершавость этих пальцев, трогающих и кожу на чувствительной головке, и являлась причиной довольно приятственной, долгожданной, так давно не посещавшей Северуса эрекции.

- Квотриус?

Молчание. Нет, вместо ответа лишь обиженное сопение, сильно обиженное. Видимо, языка латинского не разумеет это несчастное создание.

Да и запах не как от Квотриуса, помывшегося-таки прошлой ночью, перед тем, как показываться перед братом, в той самой кадушке для засолки овощей на зиму, о которой сам Снейп думал с таким пренебрежением, а как из трущоб или даже хуже, большой такой помойки.

В начале сентября Северус из-за раны, нанесённой разбойником, оставался потным и немытым, отделываясь Очищающим заклинанием перед укладыванием спать, тогда ещё в одиночестве - их ночи с Квотриусом прекратились из-за ранения Северуса. Да и после её заживления по различным причинам, в долгие, жаркие, липкие дни всё никак не доводилось вымыться в вожделенных термах.

Брат сам рассказал сегодня Северусу об увлекательном процессе купания в слегка подогретой двумя чанами с кипятком, но едва ли ставшей от этого намного теплей, колодезной воде и о неудобстве натирания спины маленьким обмылочком, оставленным рабынями - прачками на дворе.

От… этого неведомого человека пахло травами, гнилым сеном, потом, немытым тысячу лет телом и мочой - вот такой замечательный букет уловил зельевар.

И как только Снейпу удалось уловить запах разнотравья сквозь всю эту грязь?

Наверняка, помог чувствительный нос Мастера Зелий, который ещё и не такой «букетик» по полочкам рассортировать бы смог.

- Кто это? Не обученный быть смирным, молодой раб х`васынскх`, попавший почему-то из своей рабской каморы ко мне в опочивальню, находящуюся столь далеко от его прибежища и не нашедший лучшего занятия, чем трогать меня за всякое? Что, взыграло ретивое?Не успел с молодыми жёнами расстаться, как взялся за самого Господина дома? Ну да он не знает же, кто я... здесь. То есть, моего титула здешнего не знает, вот и распускает немытые, шершавые ручищи... Стоп.

Ну, конечно, вот и сон в руку. Да это «младость» пришла поиграть во взрослого! Ну я с него сейчас такой строгий отчётик о проделанной работе спрошу!

- Поттер, зачем вы это делаете?

- Ничтожного Гарри узнали! И прекрасный Сх`э-вэ-ру-у-с-с не гонит прочь!

- Я вас, кажется, спросил, Гарольдус. Так ответьте. И прекратите это мерзкое рукоблудие - свою трогайте, а я, между прочим, весь Квотриусом вылизан.

- На Гарри сердятся, Сх`э-вэ-ру-у-с-с дразнится Кх`э-вот-ри- у-у-с-сэ, но Гарри не спал много пальцев раз ночей и дней тоже, всё думал о твоей письке, Сх`э-вэ-ру-с-с, какая она, когда стоя…

- А ну молчать! Рот на замок! И пошли бы вы Поттер, хоть вымылись в бочке, что во дворе стоит. Да натрите тело, сначала смочив его, тем маленьким кусочком то-что-хорошо-пахнет, ведь для вас запах бараньего жира - самое оно, который найдёте поблизости от бочки.

А потом плюхайтесь в бочку - там даже вода ещё тёплая.

Разумеется, Снейп нагло солгал - вода со вчерашней ночи не нагрелась на солнышке конца сентября. Или сейчас уже вовсю октябрь?

В общем, резко заосеняло, и Снейпу было холодно под тонкою простынёй, но он - Господин дома! - боялся признаться в своей редкой для местных жителей, судя по всему, мерзлявости даже перед камерным рабом - полу-пиктом.

Ну да Поттеру не привыкать, как думал Северус, к холодам и посильнее, может, он даже к морозцу привычен. Вряд ли х`васынскх` пускали своих рабов в свой дом - шатёр погреться в зимнюю слякоть. О более холодных зимах, чем простая современная ему «слякоть» думать как-то не было охоты. Тогда Поттера по-настоящему стало бы жалко, а такого чувства к «потенциальному любовничку» профессор испытывать не желал. Пока... Видел же Северус некое подобие землянки там, где лежали тела убитых рабов Х`ынгу. А в землянке, наверняка теплее при костерке-то да под навесом, чтобы ни дождь, ни снег не попадал бы внутрь укрывища.

- Ступайте, Поттер. И оставьте, наконец, в покое мою письку!

Пришлось профессору высказаться, ведь в языке этого народца существует общеупотребительное: «писька» и, скажем так, более специализированные, но грубые названия мужских и женских половых органов. Что поделать, ведь это смешное слово - даже не мат.