Звезда Аделаида - 2

- Может, после этой «демонстрации самих себя, любимых» они сами и уйдут восвояси? Но я не дам им уйти безнаказанными! Не будь я Руфусом Скримджером - мини-и-стром ма-а-аги-и! - пронеслась запоздалая широкоформатная мысль.

Но в это как-то, отчего-то, почему-то не верилось.

- «Мститель», - вертелось в голове. - «Мститель».

Он не уйдёт просто так, без… жертвы, и ей стану… я. Он пришёл… Они пришли, не иначе, как за моей печенью. Они скажут: «Отдайте нам свою печень».

Но вдруг с оборотнями начало происходить что-то неведомое, невероятное. Все они стали корчиться, по их телам под шкурами пробегали то короткие, то более затяжные судороги, они выли, поскуливали и стали, как и положено животным, практически потерявшим челрвеческий разум, грызться друг с другом от неведомой боли, охватившей их, совершенно игнорируя человека за столом с давно остывшим чаем, пепельницей с неубранными магией бычками и засохшими круассанами.

Человека, добравшегося до стола и, невидимо для них, занятых собой, нажавшего, наконец, нужную кнопку. Дорогой, наборный паркетный пол был наглухо устлан подарком старого приятеля и любителя потусоваться со Скримджером и группкой шоколадных, очень горячих девочек в тёплом бассейне и роскошном зимнем саду при нём, персидского посла - ковром магической работы освобождённых ведьм Востока. Посол магической, громадной Персии Абдарджамин Насрови знал наизусть маггловскую, красивую, но печальную, без хэппи-энда поэму о трагической любви Фархада и Ширин* , которую, к месту и нет, зачастую именно последнее, любил цитировать во время любовных игрищ с девчонками и отдыха со стаканчиком дорогого французского маггловского дорогущего коньяка.

И по сигналу известной только Руфусу таинственной кнопки, в этом самом полу под ковром внутрь открылся потайной люк. В соответствии с размерами люка ещё при Фадже, который тоже любил восточные маггловские дагестанские ковры, не идущие ни в какое сравнение с тем, что украшал кабинет Скримджера, в последнем были прорези, позволявшие части ковра над люком опускаться вместе с ним. Всё это предназначалось для лестницы, уводящей в тёмную глубину, от которой корчащиеся волки, всё же, пятились в стороны - оттуда пахло неимоверной человеческой болью, тёмной, непростительной магией и давно засохшей кровью. Вервольфы, наделённые из-за сваренного предателем Снейпом («Точно-точно, вот, куда он запропастился! К «Волкам позорным» подался! Я же всегда считал его предателем, волком в овечьей шкуре!») почти людским разумом и звериным нюхом, почуяли опасность, и не переставая жалобно выть и скулить, покидали на подгибающихся от беспрестанных уже судорог лапах проклятое место, которым стал для них кабинет Скримджера.

Хозяин кабинета предусмотрительно занял удобную дислокацию - под столом, и правильно. Так полагалось поступать ещё по инструкции Фаджа, рассчитанной на время zero. Снизу тут же послышался топот приближающихся ног и возгласы. Из люка, пока наобум, в слепую, стали посверкивать смертоносные зелёные лучи. Руфус так устал от «циркового представления» с оборотнями, что ему резко расхотелось попасть под один из таких лучиков и оказаться зааваженным, и он не поднялся на ноги, а остался скорченным под большим письменным столом, одновременно успокаиваясь.