Звезда Аделаида - 2

И лорд Люциус действительно решил пригласить этих низкого, недостойного пошиба волшебников и ведьм - не только всего с третьего по восьмое-девятое поколениях, но, самое ужасное, противоестественное и, казалось бы, унизительное - обычнейших магглорождённых. Но для постоянно и давно, безраздельно влюблённого лорда Малфоя, хоть и менявшего любовниц и любовников едва ли не ежеквартально, сделать что-либо ради того хотя бы, чтобы Северус перестал скрываться, и он, Люциус, мог увидеться с ним хотя в Хогвартсе, подарив что-то из ряда вон, ничто не могло быть унизительным - даже присутствие в Мэноре презренных магглорождённых. Абсолютно всем магам, помогавшим высшему свету бороться против неугодного лорду Малфою из-за объявленной недальновидным, в сущности, министром дрянной, недостойной и беспочвенной охоты на возлюбленного кума Северуса, к тому же, министра, достаточно глупого и не осведомлённого, чтобы проговориться о розыске сиятельного графа, выслать торжественные приглашения на первый же светский ужин после смещения с поста Скримджера, а, значит, полной победы. Светский ужин, правда, будет организован для таких же нечистых, как все они, эти шестёрки, но они-то думают, что их с налёта примет бомонд! А-а, на самом деле, о чём думают «шестерёнки» в налаженном ими же часовом механизме! Кому это интересно! Они же всего лишь одушевлённые механизмы, не более.

Ничего, высший свет в годы фактического властвования Волдеморта и не так натерпелся, и не такое магическое отребье вынужден был принимать, значит, потерпят и обитатели Малфой-мэнора, тем более, что любимый сын - на стороне отца. Люциус решил, что будет, как хозяин, присматривать за… этими и, значит, находиться в кругу гостей. Но решался он на это долго и мучительно и, в итоге, запретил Драко, хотевшему помочь отцу, пребывать и вообще появляться в… такой, дурно влияющей на нежных юнош, испорченной плохими, низкопробными манерами, среде.

А по поводу магической швали не так уж и давно прошедших времён и далеко незачем было ходить. Вспомнить одного только гнусного палача МакНейра, сейчас выступавшего в Попечительском Совете против коалиции лорда Малфоя - нахал, ведь пищу самую, что ни на есть, тончайшую, деликатесную вкушал с чавканьем и рыганием в Мэноре после моря крови, разлитого в пыточной обширной зале поместья.

Изредка и Ближний Круг позволял себе повеселить Лорда «забавными», самоизобретёнными тёмными проклятьями, на которые особенным мастером был Северус, никогда не применявший своих «шуточных» пытательных проклятий, среди которых преобладали черномагические, но записывающий их пером в небольшой маггловский - да, маггловский, дрянной, бумажный блокнотик. Изредка он «расплачивался» формулами и пассами сложных составных заклинаний с Люциусом, когда тот посещал профессора Зельеварения в его апартаментах в Хогвартсе.

Лорд почти всегда был весьма доволен «шутками» своих ближайших соратников, а уж если Люциус применял «штучку» от Северуса, то пределов восторга у Волдеморта не было - так действенны и жестоки были эти проклятые черномагические заклинания, почерпнутыми, в большинстве своём, но об этом знал только сам «изобретатель», из старинных гримуаров по колдовским процессам маггловского - опять маггловского! - Средневековья. А во время развлечений сам гордый граф Снейп варил яды и, как знал на этот раз ещё один, безмерно гордый оказанным доверием применить «шутку», волшебник - только Малфой, очень торопился при этом, чтобы помучалась жертва всего ещё две-три страшные минуты, да и отошла бы душа её к Создателю.

Теперь же просто-напросто хамовитый МакНейр, словно мгновенно проглотил совесть (если совесть может быть у палача), и память потерял и об изысканной, необычайной на вкус пище, той, что подавалась домашними эльфами, и о необыкновенном кулинарном мастерстве эльфов-поваров, чьи произведения преподносились участникам Ближнего Круга. Разумеется, после, а не до развлечений среди «своих» в той обширной, с потёками крови на стенах и целым морем разливанным на полу, в кровавом круге того зала сразу после пыток и убийств, ещё с неубранными трупами, попирая их ногами в красивых туфельках на шпильках, любила танцевать безумная Бэллатрикс. Зачастую пиры, а, вернее сказать, попойки, продолжались в обширных подвалах с винами, куда вёла из пиршественной, красиво и с блеском убранной залы специальная широкая винтовая лестница, оставлявшая Бэллу плясать в море крови… за стеной, чтобы остальных отобедавших не вырвало свежевкушёнными яствами.

Да и о кровной, неразрывной даже в течение всей жизни, связи с Люциусом и остальными особами, приближенными к трону, хам МакНейр, кажется, подзабыл. А такая связь-то была!