Звезда Авроры

Все взгляды оборачиваются к Скарлетт. Она смотрит на брата, голос ее негромок, интонация сочувственная, как бывает только когда сообщают плохие вести.

Тайлер делает глубокий вдох, смотрит на сестру.

– Да, Скар?

– Я только хочу сказать, что мы забрели в самые дебри. И перед тем, как двигаться дальше, стоит, может быть, остановиться и спросить себя, куда ведет эта дорога.

– Ко всем чертям из Легиона – в этом я уверена, – говорю я. – Позорное разжалование. Возможно, тюрьма. Ты делал эту карьеру с тринадцати лет, Тайлер. И ты так психуешь из-за пропущенного Набора, что готов ее спустить в утилизатор?

– Не в Наборе дело, – огрызается Тай. – Ты же слышала, что сказал нам Адамс. Вы должны выдержать. Верь мне.

– Но почему? – спрашиваю я. – Что в ней такого, из-за чего ты хочешь верить?

– Не знаю. – Тай пожимает плечами, глядя на О'Мэлли. – Но хочу. Это и есть вера.

Я скрежещу зубами. Подавляю желание дать ему по морде. Заорать ему в лицо. Смотрю на Скарлетт – она лишь качает головой. Лицо Финиана – маска, но ясно, что он достаточно безбашенный и готов пойти на эту авантюру. Зила на меня смотрит так, будто классифицирует жука. Кэл молчит, его холодные фиалковые глаза слегка прищурены. Я в меньшинстве перед подавляющим противником.

– Ну и черт с ним со всем!

Я плюю, хватаю куртку и иду к двери.

– Куда ты? – спрашивает Скар.

– Выпить мне нужно, черт возьми.

– Я вас не отпускал, легионер Брэннок, – предупреждает Тай.

– Так отдай меня под трибунал! – огрызаюсь я.

Да, хлопать дверью – это ребячество. Я знаю, что веду себя как девочка в истерике, которая злится, что не по ее вышло. Я знаю, что это у меня в костях. До самых кончиков крыльев.

Но хлопаю дверью так, что петли дрожат.

• • • • •

– Еще одну.

Бармен приподнимает три своих брови, хоботок его дрожит.

– Вы уверены? – спрашивает он. – Вы уже шесть выпили.

– А у вас очень хорошо получается изображать мою маму, – говорю я недобро, постукивая пальцем по краю стакана.

Бармен пожимает плечами, наливает мне еще и отворачивается к другим посетителям.

Здесь шумно, неоновый свет и дым – заведение расположено в самом дешевом районе Мирового Корабля. Оркестр играет громко и резко, пол грязный до липкости. В таком месте оказываешься в три часа ночи, когда хочешь подраться или потрахаться. Еще не знаю пока, к чему я больше склоняюсь.

Тайлер.

Я залпом опрокидываю стакан дешевого этанола, дергаюсь от химического ожога в горле. Пытаюсь понять, с чего я так злюсь. Действительно потому, что он к этой чуши относится серьезно? Или из-за того, для кого он это делает?

Верь мне, Тайлер.

Верить Тайлер умеет, и адмирал Адамс это знает. Они каждую субботу вместе ходили в часовню. Можно было бы подумать, что религия не выживет в век межзвездных полетов. Понятие веры не могло не умереть, когда люди стали достигать звезд. Но когда открыли первый, потом десятый, потом еще сотни разумных видов, нельзя было не обратить внимания, что все они двуногие. Углеродной формы. С кислородным дыханием. Шансы на это были слишком малы, чтобы быть правдоподобными. Такие вещи случайно не происходят.

И вуаля! – получите Объединенную Веру.

Я касаюсь метки Творца на воротнике. Идеальный круг, выгравированный в серебре. Хотела бы я верить, как верит Тайлер. Потому что я так не могу. И не буду. Хоть мы с ним и друзья с тех пор, как я в детском саду разбила стул об его голову, хоть я и готова пройти с ним до конца Млечного Пути, но он никогда не верил в меня – в нас – так, как верит в нее.

– О'Мэлли, – говорю я, снова кивая бармену.

Он готов уже налить, но мой стакан накрывает рука в перчатке.

– ПОЗВОЛЬТЕ НАМ.

Я поворачиваюсь, гадая, не появился ли наконец тот, с кем сегодня потрахаться. И мышцы у меня напрягаются, когда я понимаю, что все совсем наоборот.

Он одет в угольно-серое с головы до пят. Лицо его спрятано за зеркальной маской, продолговатой и овальной. Я только вижу свое тусклое отражение в ее поверхности. И глаза у меня лезут на лоб от неожиданности.

Твою ж мать, ГРУ.

Я поднимаюсь со стула – другая рука в перчатке ложится мне на плечо. Значит, еще один агент у меня за спиной, доходит до меня. Сидя спиной к двери в столь шумном баре, так напившись, я даже не заметила, как они подобрались ко мне.

Неаккуратно.

У меня нет шансов. Но моя рука все равно смыкается на стакане перед замахом. Если падешь – пади в бою.

– ПОЖАЛУЙСТА, ВОЗДЕРЖИТЕСЬ ОТ НЕНУЖНОГО НАСИЛИЯ, ЛЕГИОНЕР БРЭННОК, – говорит первый агент бесполым и гулким голосом. – МЫ ТОЛЬКО ХОТИМ С ВАМИ ГОВОРИТЬ.

– Все у вас в порядке? – спрашивает бармен, снова подняв три своих брови.

Я смотрю на ГРУшников.

У них под куртками бугрятся пистолеты, до дверей далеко. Прикидываю свои шансы под гремящую в ушах музыку, шум алкоголя в крови.

И медленно сажусь обратно.

– Все в норме, – говорю я.

– ЕЩЕ СТАКАНЧИК? – спрашивает ГРУшник.

– Если вы угощаете.

– ЛАРАССИАНСКИЙ СЕМПТАР, – говорит агент. – ТРИ, ПОЖАЛУЙСТА.