Звезда бегущая

Вернувшись в комнату, Марина села было за бумаги, чтобы продолжать работу, но одной ничего не хотелось делать, одной ей было скучно. Она встала, бесцельно прошлась по всей квартире, поглядела в одно окно, в другое. И снова ее притянуло к себе ружье. Подошла к дивану, остановилась напротив медвежьей головы. Постояла, разглядывая серебряную инкрустацию на ложе, и повела плечом — такая у нее была привычка:

— Да, дедушка, веселые у тебя внучки. Вот порадовался бы, если б дожил!..

Из прихожей между тем донесся какой-то шорох, какое-то постукивание, и молодой мужской голос проговорил негромко, с робостью:

— Здравствуйте…

Марина вздрогнула, бросилась в прихожую и увидела, что там стоит молодой человек лет двадцати двух, в яркой алой курточке, в «фирменных» потертых джинсах, но явно он не собирается совершать ничего дурного, потому что шляпа у него, как и положено при входе в дом, не на голове, а в руках и вид у него довольно обескураженный.

— Ой, как вы меня напугали! — прислоняясь к косяку комнатной двери, приложила руку к груди Марина. — Разве можно так? Здравствуйте, конечно.

Молодой человек поклонился. Движения его были скованны и нерешительны.

— Я — Миша. Аня вам, может быть, про меня говорила.

— Про вас? Мне? — удивилась Марина. И поняла, что это тот Анин «мальчик» и он принял ее за Лиду. — А! Вы подумали, я Анина сестра? Я подруга ее сестры. Марина.

— А-а где же… — начал Миша и, вконец заробев, не закончил, решил представиться, так сказать, официально: — То есть, простите, Михаил.

Марину от души забавляли его робость и скованность.

— Где же, простите, Михаил? — засмеялась она. — Или где же, простите, Аня?

— Ну да, я хотел сказать… я начал, а потом… — Миша запутался. — Я за Аней, мы в театр должны…

— Да вы не смущайтесь, Миша, — весело приободрила его Марина, — что вы так смущаетесь? Женщины, конечно, кусаются, но не в нашей с вами ситуации. Так что не бойтесь. — И вдруг она сообразила, что он появился в квартире каким-то странным образом — через закрытую дверь. — Да, а как вы вошли?

Миша с виноватостью махнул шляпой:

— Там открыто. Дверь вроде закрыта, а на замок не защелкнуто… Я подумал, может, так надо. Я знаю, у них бабушка больна. Может, подумал, чтоб не звонили…

— Не может быть, чтоб не защелкнуто, — перебила его Марина.

— Почему не может быть, — сказал Миша. — В жизни все может быть. Я вот, когда в армии служил, так у нас…

Марина снова перебила его:

— Ну а вы хоть защелкнули за собой?

— Нет. Защелкнуть?

Марина повела плечом.

— Конечно. А то ведь в жизни все может быть. И раздевайтесь. Аня скоро придет.

Миша захлопнул дверь и принялся раздеваться, а Марина пошла в комнату и стала собирать со стола разложенные на нем бумаги. Ей и до того не хотелось вновь садиться за них, а теперь уж выходило, что вроде как и нельзя садиться — нужно занимать гостя.

Миша, в такой же белесо-затертой, как джинсы, коротенькой джинсовой курточке, войдя в комнату, посмел сделать в глубь ее едва ли шаг, остановился на самом пороге.

— Вообще-то мы в театр должны… у меня билеты… в семь начало, нам бы уже и выходить пора…

Марина улыбнулась ему одной из своих ярких, ослепительных улыбок.

— В жизни, Миша, все может быть — может быть, и не попадете к началу. Вы как философ должны это понимать.

— Почему я философ? — в голосе Миши прозвучала уязвленность.

— А как же! Вон вы какую глубокую мысль с порога выдали: в жизни все может быть. Да еще в шляпе. — Эта его шляпа, так контрастирующая со всем стилем его остальной одежды, почему-то необычайно веселила ее. — Несомненно, философ. Так что у вас за случай в армии был, расскажите.

Марина села, забросив ногу на ногу, на диван под медвежью голову с ружьем, и Миша, поколебавшись, прошел в глубь комнаты, отодвинул стул от стола, тоже сел.

— О, случай такой, что ни в жизнь не поверишь. Но однако! Автомат один в пирамиде заряженным оказался. С патроном прямо в стволе. Взяли чистить, Вертихвост фамилия парня, чей автомат — с Украины парень, — разобрал и побледнел, глазам своим не верит. Ребята, говорит, чи патрон, чи ни? А мог ведь, как разбирать, и на спусковой крючок нажать — часто так делаешь. Уложил бы кого-нибудь за милую душу. Но главное в другом: откуда этот патрон в автомате взялся? По всей части патроны считали, все патронные ящики перетряхнули — везде подотчетное количество. Следователь работал — ничего не выявил. Загадка!

— Какая уж тут загадка, Миша, — сказала Марина. — Сам он, этот Вертихвост, и оставил тот патрон. Оставил и забыл.

— Что вы, это вы просто в армии не служили. Никак он не мог оставить. Пошел в караул — шестьдесят патронов получил, вернулся — шестьдесят сдаешь. Ни одним меньше, ни одним больше. В столовую старшина никого не пустит, пока все до единого обратно не получит.

— А, ну если в столовую, — очень серьезно согласилась Марина.

В прихожей зазвенел звонок, и Марина с Мишей оба одновременно поднялись.

— Успеем как раз, — поглядел на часы Миша.

— Едва ли, Миша, — направляясь в прихожую, сказала Марина.

Она знала, что говорила. Аня это никак не могла быть. Это был Андрей Павлович.