Звезда бессмертия

Садилось солнце, заливая золотом спокойную гладь воды. Метались суматошные чайки, крича о чем-то своем. Редела постепенно на набережной нарядная толпа.

– Он что, и тогда был капитаном? В семидесятых? А вы? Кем вы служили на “Друге”, Андрей Иванович? – спрашивала Татьяна и, не получив ответа, задала еще один вопрос: – Должно быть, он уже очень старый?

Аксенов удивленно посмотрел на нее.

– Винденко? Старый? Что ты, девочка! Да он всего на каких-то тринадцать лет старше меня! Значит, теперь ему… шестьдесят.

Андрей Иванович удивленно присвистнул, задумчиво посмотрел на Таню, потом на Олега.

– Поди ж ты, шестьдесят… И как они быстро мелькают, эти годы. Выходит, Сашко уже сорок лет на флоте, да еще с гаком. И почти тридцать из них-капитаном на “Друге”. Вот золотое времечко-то как бежит!

– А вы, Андрей Иванович, долго вместе с ним плавали? – допытывалась Таня.

– Порядком, – уклонился от прямого ответа Аксенов.

– Почему же ушли? – в свою очередь спросил Олег.

– Так получилось… – отвел он глаза в сторону. – По здоровью списали.

Олег хотел еще что-то спросить, но динамики рации подали сигнал вызова. Он торопливо спустился в кубрик. За ним – Аксенов и Таня. Видеофон не светился. Чей-то незнакомый голос настойчиво, видимо, уже не первый раз, спрашивал:

– На “Гарькавом”, как слышите нас?

– Слышу хорошо, – откликнулся Олег. – Кто на связи?

– Есть! – радостно воскликнул кто-то. – Есть “Семен Гарькавый”, товарищ капитан!

И уже другой голос, спокойный, уверенный, прозвучал в тесноватом кубрике трймарана:

– Говорит капитан учебного парусного барка “Друг” Александр Винденко. Вашу волну получили из Центра. Хотелось бы познакомиться поближе и…

Голос в динамиках на мгновение смолк, а потом с какой-то реально ощутимой теплотой капитан спросил:

– Андрюша Аксенов на борту?

– Да, Александр Павлович, я здесь, – ответил вместо Олега Аксенов. – Очень рад слышать тебя…

Через пять минут все трое входили в капитанский салон “Друга”. В нем было явно тесновато от многочисленных призов, завоеванных на международных соревнованиях, и памятных сувениров, напоминающих о дружеских встречах в различных портах мира. Массивные серебряные с позолотой кубки, чеканные блюда, чаши, изумительной работы хрустальные и фарфоровые вазы, филигранные модели различных парусников и других кораблей, уникальный барометр, золотые и серебряные медали, почетные дипломы и грамоты, пестрый шелк сотен вымпелов, большой красноватый камень с мыса Горн – самого коварного места для мореплавателей – и, пожалуй, один из самых почетных трофеев, завоеванных в международных регатах.

– Не удивляйтесь, что их так много, – отпустив наконец из крепких объятий Аксенова, сказал капитан. Ведь это почти за два десятка лет. Впервые “Друг” участвовал в международных соревнованиях в 1974 году. Тогда мы и одержали первую победу. Правда, дистанция была сравнительно небольшой. А вот регата “Парус-76” вас, пожалуй, должна больше заинтересовать. Правда, Андрюша? – снова потянулся он к Аксенову.

– Да, – кивнул тот головой, – девять тысяч миль через Атлантику – не шуточки… Но я – то уже не участвовал в этом марафоне.

– Но если бы не ты… Понимаете, – повернулся Александр Павлович к Олегу и Тане, – еще до старта той регаты, на подходе к Плимуту у нас неожиданно сломался бом-брам-рей на грот-мачте. На борту, конечно, был запасной рей, но по всем канонам поменять его можно только в заводских условиях. А до старта оставалось всего каких-то три дня…

Аксенов делал капитану какие-то знаки.

– Ты уж погоди, беглец, дай выведу тебя на чистую воду, – усмехнулся Александр Павлович. – Так вот, решили мы провести временный ремонт, как говорится, просто в дороге, на ходу, не сбавляя скорости. А море, надо сказать, волновалось тогда довольно прилично под крепким, хоть и ровным, ветром.

Александр Павлович подошел к отделанному перламутром столику, на котором под прозрачным колпаком из плексигласа стояла серебряная модель “Друга”. Сняв колпак, подозвал к себе Олега и Таню.