Звезда бессмертия. Книга 1

Минут двадцать они наслаждались отличным арбузом, но не одолели даже половины.

— Спасибо, Танюша, — поднялся из-за стола Олег. — Я в рубку. Надо посмотреть, где там наш эскорт. Аксенов направился следом за ним.

— Выходит, — сказал он, усаживаясь в свое кресло справа по борту, выходит, за три часа сорок минут мы под парусами прошли на юг двести двадцать километров, показав среднюю скорость тридцать две мили в час…

— Не совсем так, Андрей Иванович, — с веселой улыбкой возразил ему Олег. — Мы шли против ветра. Приборы зафиксировали сто четырнадцать перемен галса. Таким образом, с учетом лавировки наш «Гарькавый» за это время фактически прошел двести тридцать четыре мили, преодолевая в среднем за час расстояние почти в сто тридцать километров или, точнее, ровно в шестьдесят четыре мили. Как видите, электроника не шалила. Она и на этот раз оказалась на высоте, не подвела ни нас, ни саму идею.

Аксенов обнял его за плечи.

— Пойду упакую как следует наши доспехи. Думаю, что на «Гарькавом» они не понадобятся. Вот только научить бы его нырять в бурю. Хоть на несколько минут. А?

Поздно вечером, когда в сопровождении эскорта сторожевиков они вошли в хорошо знакомый Белозерский залив и, миновав Очаков, взяли курс к устью Днепра, Олег писал в бортовом журнале:

«24 августа. 2 часа ночи.

Сегодня корпус тримарана, а с ним и оснастка, и вся система управления кораблем успешно выдержали проверку штормом, который затем перешел в сильнейший ураган. Он продолжался более трех часов. Подсистемы жизнеобеспечения, курса, плавучести, как и все другие, работали в сложных условиях безупречно…

Обдумав предложение Татьяны Левиной и Андрея Ивановича Аксенова, считаю вполне возможным и даже целесообразным в подсистеме жизнеобеспечения корабля и экипажа в период сильного шторма или урагана предусмотреть возможность временного непродолжительного погружения судна под воду на сравнительно небольшую глубину. Убрав паруса и мачты, корабль может переждать непогоду под водой в течение нескольких часов, а затем продолжить путь намеченным курсом.

Предварительные расчеты показывают, что корпус тримарана выдержит давление воды на глубине до двадцати метров, если увеличить толщину, корпуса на два миллиметра. Это ни в коей мере не отразится на ходовых качествах тримарана и его грузоподъемности.

Для забора балластной воды и размещения компактных установок ее продувки можно использовать свободное пространство между килем и ложным дном гондолы и поплавков…»

В Херсон они пришли рано утром. У знакомого парапета было пусто. «Друг» уже отправился с новой командой «вокруг шарика», и они прошли мимо бронзового фрегата не останавливаясь.

Их старый эскорт из шести катеров сменил сторожевики на ходу. Надо было спешить: погода ухудшалась, дул порывистый боковой ветер, да и встречное течение Днепра требовало и внимания, и времени, а у них впереди осталось всего пять дней.

Тихим вечером 29 августа они проходили Канев.

В том месте, где среди деревьев на крутом правом берегу Днепра высилась фигура Тараса Григорьевича Шевченко, Таня, как всегда неожиданно, попросила;

— Давайте поднимемся на Тарасову гору.

И добавила совсем тихо:

— Я была здесь еще совсем маленькой…

Олег молча развернул тримаран влево, и через минуту, погасив паруса, судно причалило к месту, где когда-то давно была старая пристань. Вековые деревья обрамляли асфальтированное шоссе, опоясывающее гору, но Олег и Таня, не сговариваясь, свернули с асфальта и, помогая друг другу, стали подниматься вверх крутой тропинкой, проложенной прямо по горе, среди пышной зелени разросшихся деревьев и кустов. Держась за руки, они вышли на площадку перед памятником. Долго молча стояли у священной могилы, вглядываясь в знакомые с детства черты поднявшегося высоко над Днепром поэта.