Звезда Даугрема

— Народились! — рявкнул Абессалом. — Только все черные, маленькие, в полосочку! Дядя аж посерел, когда приплод увидел. А он так надеялся узреть крупненьких белых поросят арранской породы!

Геронтий не выдержал, запрокинул голову назад и оглушительно захохотал. Арбалетчики тоже дали волю мучавшему их смеху, а Заал Косой, утирая слезы, объяснил пораженному Зезве:

— Понимаешь, друг-рыцарь, там рядом лесок был, а в лесочке жили дикие кабаны! Ну, такие, темненькие, в полосочку.

— А забор? — спросил Зезва, качая головой. — Там ведь был забор? Как же они…

— Лесные оплодотворители? Ясно как — с разбегу, и хоп через заборчик! — Косой хлопнул Весельчака по плечу. — А что? Когда такие девки, на подбор! Поставь себя на место лесного кабана. Идешь себе по лесу, желуди жуешь, внезапно чувства: девки розовые, пухленькие, по загончику туда-сюда, туда-сюда…Говорят, — Заал снова затрясся от смеха, — что кабаны и двум оплодотворителям впендюрили, так разошлись. Вот она, сила страсти!

— А потом, — мрачно сказал Абессалом, — дядя решил разводить коров…

Геронтий вдруг вскочил и принялся всматриваться в копошащиеся внизу фигурки. Зезва вдруг понял, что барабаны умолкли. Снял протестующего Медвежонка с плеч, сунул его в руки Косого и выглянул из-за бойницы. Тут же юркнул обратно, встретился взглядом с Геронтием. Принял обратно притихшего Медвежонка и облизал потрескавшиеся губы. Глубоко вздохнул. Раздался сухой звук, словно что-то треснуло.

Резкий свист, и что-то едва различимое промчалось над головами, с шумом скрылось где-то в деревьях у обрыва.

— Перелёт…. Начали, гютфераны… — Огрызок смачно высморкался, затем рявкнул: — Вы, двое, по стенам, поднимать людей. Ты, лопоухий, кубарем вниз, ну? Передашь Орлоносу: начали чантлахи, бьют из баллист, пока пристреливаются!

Новый снаряд вспорол землю перед стенами, за ним еще два. Взлетели столбы снега и грязи. Огрызок скривил губы.

— Косой!

— Командор, жду приказ!

— Недолёт, но сейчас пристреляются, чувства! Бы…

— Зезя, бах! — звонко закричал Медвежонок, судорожно обхватывая шею Зезвы. — Бах адюптя-а-а!!

С грохотом и свистом первый камень обрушился на Кеманский монастырь. Затем второй. Третий разбил зубья стены правее от места, где Абессалом рассказывал про своего предприимчивого дядю. Обломки полетели вниз. Раздался визг какой-то монахини. Огрызок схватил Косого, проорал ему в ухо:

— Бьют настильной стрельбой, ломят стены! Живо строй народ, пока не перешли на навесную! Ты еще тут, гютферана кусок?!

Косой сломя голову скатился вниз. Геронтий заехал кулаком Ныряльщику в бок.

— Дуй вниз, дурная голова! Прячься!

— Ну, а если…

— Пока будут стрелять, будем сидеть как мыши и молить Ормаза, чтобы не все стены обрушились! Уводи людей с внутренних дворов! Скоро изменят траекторию, навесной стрельбой будут по солдатам метить. Как наступит тишина, сразу всех на стены! Я к воротам!

Зезва с сомнением взглянул на командора, но повиновался. Быстро сбежал вниз, едва не упав на заледеневшей ступеньке, схватился за камень. Зарычал Медвежонок. Сверху донесся рев Геронтия:

— Шевелись, чантлахи! Чан, чан готовь! Ну, раз-два, чувства!! Камни, камни!

Ныряльщик бежал через двор, когда ыги перешли на навесную стрельбу.

— Зезя, неу!.. — отчаянный крик мхеценыша утонул в оглушительном грохоте. Зезва отпрянул, едва успев увернуться от куска стены, рухнувшего рядом и расколовшегося на несколько частей.

— Бах, Зезя!

— Не то слово, малыш, — пропыхтел Ныряльщик, продолжая бег. — Я тебе сейчас несу к Аинэ…

— Неу-у-у!

— И не спорь!

— Неу…

— Будешь женщин охранять, все, я сказал!

Под непрекращающийся свист и грохот они достигли противоположной стены, юркнули под колоннаду и, прижимаясь к стене, очутились в первом внутреннем дворике. Едва не столкнувшись с группой джуджей, спешивших к воротам, Зезва обогнул колонну и обомлел.

— Зезя, айся о-о!

В двух монахинях, тащивших за руки раненого эра, Ныряльщик с ужасом узнал Наиру и Аинэ.

— Зезя! — заерзал мхеценыш, словно беспокоясь, что его взрослый друг не узнал девушку.

Грохот и свист, и огромный камень раздробил третью слева колонну. Полетели куски кирпича. Зезва закрыл руками голову мхеценыша, зажмурился. Затем открыл глаза. Наира и Аинэ упрямо тащили потерявшего сознание мзумца к спасительным дверям в подвал.

— Медвежонок, держись!

Зезва подскочил к женщинам. Аинэ охнула от неожиданности, улыбнулась, и хотела что-то сказать, но Ныряльщик так яростно сверкал глазами, что девушка прикусила губу. Наира же молчать не стала.

— Молодой рыцарь, спасибо! Как раз вовремя…

— Вовремя?! — яростно крикнул Зезва, подхватывая тяжелое тело подмышки. — Ку-р-во-ва могила!! Что вы тут…

— Не смей! — строго произнесла Наира. — Не смей богохульствовать в Храме, ты!

— Ох… — простонал Зезва, повернул голову к Аинэ, да так, что хрустнуло в шее. — Бери малыша, живо!

— Неу, Зезя!

— Тихо! Ну?!

С жутким треском очередной снаряд обрушился на брусчатку, подскочил, разбрасывая каменный дождь из острых как бритва осколков. Зезва упал на колени, умудрившись пригнуть к земле обеих женщин. Ухнул Медвежонок.

— Зезва! — закричала Аинэ, поднимая голову.