Звезда для гитариста

А еще в нашей семье заведено в личное не лезть. Хочешь совет? Пожалуйста. Влез в дерьмо под названием «бывшая старшего брата»? Твои проблемы. Она использовала тебя? Сам и разгребай. Но если жопа наступает, то каждый башку сложит за родных, и вот здесь я был в них уверен на двести процентов, если не больше.

Я прислушиваюсь к звукам. Подбираюсь к двери ванной и, тихо приоткрыв ее, улыбаюсь от увиденного. Вера мылит голову и еле слышно поет. Шепчет, а не поет, но у меня очень хороший слух – я даже песню узнаю – Скорпы (Примечание: Scorpions) «You and I».

– Ты подслушиваешь, – говорит булавка, оборвав песню на словах: «I lose control. Don't look at me like this» (Перевод: Я теряю контроль… Не смотри на меня так!)

– Помочь? – ступаю ближе, девушка немного сжимается, сводит плотнее ноги, но глаза не открывает. Она такая милая в мыльной пене, будто в глазури – так бы и съел, но я терплю, не приближаюсь, потому что вижу, как малышке тяжело довериться и перестроиться на странное и непривычное «Мы». Раньше всегда была только «она», а теперь у нее есть я.

– Не нужно, – Вера сползает с бортика ванны и погружается под воду. Долго барахтается, смывая шампунь, а меня прошивает жуткое предчувствие. Будто над Верой нависает черная туча опасности, будто вот-вот что-то грянет, и нас зальет кровавым дождем. Не просто так она прячется, и завтра я у Даньки все выясню.

Глава 25. Вульф

– Я тебе чистую футболку принес, – кладу ее на стиралку и стараюсь не смотреть на Веру, чтобы не смущать еще больше. – Пойду, не буду мешать.

– Ты не мешаешь, – она вытягивает из воды худенькую руку и манит к себе. – Поможешь встать?

– Конечно, – когда Вера приподнимается, а капли серебрят бледную кожу, я уплываю в отчаянное желание снова на нее напасть, но знаю, что пока достаточно ласки – она будет считать, что я использую ее, потому плодить страшных тараканов в чудной головке не буду. Подхватываю девушку за талию и переношу на коврик, ей приходится упереться в мои плечи, а затем чиркнуть мокрыми пальцами по шее. Ищу в льдистых глазах искорки доверия, но булавка поджимает губы, разрывает взгляд и смотрит под ноги. Оборачиваю маленькие плечи полотенцем и целую Веру в висок, для этого мне приходится прилично согнуться. Волосы от воды потемнели, сделали лицо девушки еще трогательней, чем было. Передо мной сейчас стоит невинный подросток, а не сильная и независимая женщина.

– Одевайся, я жду тебя... в кухне.

Мне приходится с усилием воли отойти в сторону и вытолкать свою тушу в коридор. В голове глубоко засела игла о насилии. Я раньше не замечал этого, а сейчас вижу по серым глазам и все понимаю. Веру кто-то сломал. Сломал так, что никому не пожелаешь. А еще я со своими приставаниями в академии, придурок!

С остервенением замешиваю тесто. Мука летит во все стороны, щедро покрывая меня белой пылью, а гибкая смесь разве что не верещит под пальцами. Хочется курить, а сигареты купить забыл. Хочется орать, но не хочу и не могу пугать гостью. Мечусь по кухне, как голодный волк, режу, давлю, затем снова режу, раскатываю. Вымещаю ярость на готовке, хотя это почти не помогает, я только сильнее расхожусь. Вот в такие моменты и правда хочется стопку коньяка бахнуть и забыться. Сашку, когда башню от Насти сносило, – это спасало, а я не врубаюсь в такие лекарства.

– Что ты делаешь? – Вера замирает в дверях. Никаких тебе руки в узел на груди, никаких вздернутых подбородков или гордого взгляда. Испуганный маленький человечек. Стоит, руки по швам, спину ссутулила, взгляд исподлобья.

– Пытаюсь согнать злость.

– На кого? – спрашивает, а сама глаза опускает. Вот! Опять. Она тупо меня боится, как кроль, который попал в клетку.

– На того, кто тебя обидел в прошлом, – отворачиваюсь к другому столу, перемешиваю фарш с луком и зеленью. Жму мясо и представляю, что это под руками морда той твари, невидимой суки, что стоит между нами.

– Игорь, не нужно, – она не двигается. Говорит холодно, но я чувствую, кожей чувствую, как она вся колотится. Разве что волны не идут от ее дрожи.

Из коридора слышится возня и грохот. Вера отскакивает ко мне и прячется под боком. От неожиданности поднимаю руки, стараясь не испачкать чистые волосы в фарш.

– Не бойся, – целую малышку в щеку, а она завороженно смотрит в проход и лепечет:

– Т-т-там кто-то есть.

– Есть, – спокойно мою руки, а Вера так и не отцепляется. Влажными ладошками сминает футболку и вжимается в меня всем телом. Я ласково провожу пальцами по ее дрожащему плечу и тепло смеюсь: – Идем, покажу.

Веду ее в холл, из холла в небольшую веранду с обилием цветов. – Ну, иди сюда, негодница, – зову, а сам прижимаю Веру к своему плечу. – Лисса, кис-кис-кис…

Сначала в углу тихо шелестит, потом снова стучит, а через несколько секунд из-под листьев гибискуса показывается черный нос и кончики светлых услов. А затем и рыжуха во всей красе в зубах с мохнатым комком.