Звезда и шар

-- Выкинь этого плешастого к херам!

-- Есть выкинуть к херам!

Саша, как в полусне, смотрел через окно на узкую улицу, куда вначале кувыркнулся Васька, а следом вылетел фотоаппарат.

Локоть ныл. Кто-то толкнул его в плечо.

-- Ты что, оглох? -- круглое лицо капитана медленно вошло в зону резкости, -- это у тебя загранпаспорт?

-- У меня, -- ответил Саша, -- а что, не годится?

-- Годится-то годится, да только в нем прописки нет.

-- Ну и что же, что нет?

-- А то, что ты у нас получаешься лицо без определенного места жительства.

-- И что?

Капитан замешкался. Вся сегодняшняя суматоха была ему не по душе. Вначале позвонил полковник и приказал очистить отделение. Переправить алкашей во второе, а блядей - на Конюшенную. Чтобы к моменту прибытия политических, ни души не было. Потом привезли этих. Девять мужиков и семь баб. Приказ был - обходиться без рукоприкладства, ненормативную лексику отставить, говорить вежливо, согласно конвенции.

Говорили арестованные странно, постоянно ставя писарей в тупик. Теперь вот он не знал, что ответить этому волосатому хлюпарю, который глядел на него вопросительно, даже где-то изучающе.

-- А то, -- сказал капитан, -- что дальше мы будем говорить в моем кабинете.

Закрыв за Сашей дверь, он прошел за стол и сел, положив локти на край:

-- Вопросы задавать буду я. Понятно?

-- Понятно.

-- Так откуда у вас загранпаспорт?

-- Из ОВИРа.

Капитан опять замешкался, поняв, что еще раз сморозил чушь, но тут же поправился:

-- По какому поводу вам выдан загранпаспорт?

-- По поводу предстоящей поездки за границу.

-- Когда?

-- Послезавтра.

-- В какую страну конкретно?

-- В Польскую Народную Республику.

Капитан обрадовался. "Спекулянт", - подумал он. После падения железного занавеса, тысячи советских фарсофщиков и спекулянтов устремились на барахолки Варшавы и Кракова.

-- Цель поездки? -- строго спросил он, уже предвидя юлящие попытки сослаться на визит к друзьям.

-- Разрешите сесть, -- вдруг спросил этот, побледнев.

"Ну, вот и обмочился", - радостно подумал капитан, уже предвкушая, как этот начнет сейчас путаться и врать.

-- Разрешаю. Что, очко играет?

-- Локоть ваши орлы повредили. Больно очень. Да, а цель поездки участие во всемирной конференции по интеллектуальным играм.

Капитан молчал одиннадцать секунд. Потом он как-то обмяк, и вдруг спросил, как будто бы удивляясь самому себе:

-- Слушай, ты вообще куда собираешься?

-- Как куда? В ПНР, я же объяснил.

-- Нет, вообще куда? Ну, из-за чего вас взяли?

-- Аа, в Америку.

Капитан пригнул голову и тихо спросил:

-- Ну, а что делать, если ты не еврей?

-- В каков смысле?

-- Ну, если не еврей, как можно отсюда прорваться?

-- Это вы, товарищ капитан, себя имеете в виду?

-- Нет, родственника одного, все спрашивает. А, хер с тобой, что если даже и себя?

-- Если откровенно, я не знаю, есть пути. Надо попасть в преследуемые. Тогда американцы за вас начнут бороться, как за нас. Насколько я знаю, адвентисты седьмого дня тоже годятся.

Капитан помолчал, мерно покачиваясь на стуле. Потом сказал:

-- Ладно, иди. Налево, вниз по лестнице.

73.

Из Машины Времени

Кто бы мне сказал в письме или словом

Отчего печаль присуща коровам

По приближении к коровникам, источник запаха стал очевидным. Первая из трех стоящих параллельно приземистых построек была уже запущена в производство. Второй коровник блестел на солнце свежим рубероидом, а на третьем еще возилась давешняя стройбригада.

Действующий коровник напоминал осажденную крепость, глядящую на мир сквозь узкие амбразуры и окруженную, как и положено крепостям, широкой полосой нечистот. Путь Шумакова лежал прямо к воротам сквозь пометно-мочевое заграждение. Вот где обрело смысл и значимость водолазное снаряжение.

Митя помахал рукой доктору медицинских наук профессору Сергею Матвеевичу Короткову, видневшемуся невдалеке сквозь стропила, глубоко вздохнул и нырнул в настоявшуюся тьму, стараясь не упустить из виду старшего дояра Шумакова.

74.

Присутсвенное место опустело. Только разбросанные бумаги да сдвинутые столы хранили, казалось, напряжение допроса. Саша нашел лестницу и, придерживая правой ладонью левое предплечье, начал спускаться.

Сержант поднял на него глаза:

-- Ты кто таков?

-- Человек.

-- Вижу, что не вша. Чего надо?

-- Ничего, -- глядя на открытую входную дверь, сказал Саша.

-- А ничего, так проходи, не свети.

-- Куда?

-- Как куда? Ты что, не проспался? Без очков дверей не видишь?

-- Я, сержант, -- сказал Саша, разглядывая водосточную трубу на другой стороне улицы, -- арестованый демонстрант.

-- А, -- протянул сержант Федоров без удивления, -- тогда следуй сюда.

Он встал, взял со стола связку ключей и, пригнувшись, нырнул в уходящий вниз полутемный проход. Саша едва успевал следом. Открылся длинный, выкрашеный темно-зеленой краской, коридор. Редкие, закрытые металлической сеткой, лампы скудно освещали частые вертикальные канализационные чугунные стояки и решетки по сторонам. Вскоре решетки сменились коваными дверями. Сержант остановился, позвенел ключами и, со словами -- Прошу пожаловать, -открыл надсадно заскрипевшую дверь.

-- Какой пленэр, -- прошептал арестованый и шагнул во мглу.