Звезда Хаоса

— Потому что, во-первых, ты будешь винить во всём себя, а это плохо скажется на твоей способности принимать адекватные решения и, следовательно, на отряде, во-вторых, ты никогда больше не сможешь смотреть на него так, как смотришь сейчас, а это не то, что может ему помочь снова стать прежним упрямым, достающим меня нотациями светлым эльфом, и в-третьих, ты слишком эмоциональная, а нам вполне вероятно в этом городе ещё когда-нибудь придётся работать — если ты тут кого-нибудь убьёшь, это сильно осложнит нам всем жизнь. Если не ради своего спокойствия, то ради Лиаса и ради всего нашего отряда — не упрямься. Ты лучше справишься, если ничего не будешь знать. Ты единственная, кому он всё ещё готов довериться, и за кем он пойдёт, потому что сам того хочет. Это вообще единственное, чего он хочет. Если ты начнёшь его жалеть, ты не сможешь помочь ему забыть весь этот кошмар — ты сама станешь ещё одним напоминанием. Для него ты всё ещё такая, какой была на поверхности. Тебе лучше такой и оставаться — так ему будет проще! — маг смотрел на предводительницу так, будто готов был продолжать с ней спорить до бесконечности, если придётся. Сдаваться он не собирался ни при каком раскладе.

— Чтоб тебе в дебри провалиться, манипулятор хитроумный… Надо ж было так вывернуть, что мне теперь и возразить тебе нечего, — Ная, сдавшись, откинулась на кровать и устало уставилась в потолок, — и что теперь?

Асин коротко улыбнулся своей маленькой победе, задумчиво глядя на спящего светлого эльфа:

— Я могу поговорить с ним один на один?

— Зачем? — спросила предводительница.

— Я хочу стереть ему память, — озвучил своё намерение маг.

— За шесть лет? — Ная, привстав на локтях, предостерегающе нахмурилась.

Асин покачал головой, прекрасно понимая, из-за чего напряглась женщина: пустота в сознании длинной в шесть лет могла сказаться на Лиасе хуже любых воспоминаний, но маг и не собирался предлагать ничего настолько радикального:

— Нет. Только те моменты, которые больше всего на него повлияли. Я сохраню их в кристалле, и верну ему, когда он будет готов, если он захочет. А пока просто перескажу ему это всё в двух словах. Так у него не будет эмоциональной связи с этими событиями, но в то же время он будет знать, всё, что с ним произошло. Сейчас это поможет ему прийти в относительную норму: привычки никуда не денутся, но у него не будет воспоминаний обо всей жестокости, через которую он прошёл, и она не будет так сильно на него влиять. Если он согласится, конечно.

— А нас выгнать ты хочешь, чтобы мы не слышали твой пересказ? — уточнила Ная.

— Да, — кивнул маг, — но, на самом деле, нужно чтобы ушли только вы с Ариеном.

— Про меня я поняла, а Ариен почему? — уже больше из вредности продолжала допытываться предводительница.

— Потому что он тебе всё расскажет, если будет знать, — ответил за Асина Шиин.

— Ладно… — нехотя согласилась женщина, — а кристалл ты где возьмёшь?

— У Кьяра в сумке. Ты же не хуже меня знаешь, что он всегда какие-нибудь побрякушки с собой таскает, — Асин пожал плечами, уже ища глазами вещи танцора.

— Он тебе башку откусит за свои цацки, — хохотнул Шиин.

— Для Лиаса он их все отдаст. Бери, Асин, — Ная подтащила к себе подушку и осторожно переложила на неё со своих колен голову Лиаса, — сколько тебе нужно времени?

— Часа три, — неуверенно отозвался маг.

— Вы вообще знаете, что уже следующие сутки пошли? — Иран, растянувшись на своей шкуре, демонстративно зевнул.

— И что? — подняла бровь предводительница.

— Спать в тоннеле будем? — хмыкнул Иран.

— Вы можете спать, если хотите, — отмахнулся Асин, — не нужен будет только Аэн на пять минут, чтобы Лиаса опять в сон погрузить.

— Я бы послушал, что ты потом будешь ему рассказывать, — Эмиэль сел у стены, всем своим видом показывая, что собирается ждать столько, сколько потребуется.

— Я тоже, — поддержал его решение Аэн.

— И я, — кивнул Шиин.

— Когда мы выйдем из Ортарэля, мы уже не сможем разделиться, поэтому, если меня не должно быть какое-то время рядом, тянуть с этой затеей нет смысла. Делай всё сейчас, Асин, — выспимся в тоннелях. Один демон тут не безопаснее… — подвела черту Ная.

Когда Лиаса разбудили, он молча выслушал предложение Асина и, немного подумав, неуверенно согласился. Он понимал, что теперь самое главное для него — это перестать мыслить и вести себя как раб. Но сейчас его пугала даже сама эта непозволительная мысль, так что он был готов пойти на любые ухищрения, которые могли бы ему помочь справиться с самим собой. С этого момента Лиасу предстояло начать, вероятно, самое тяжёлое сражение в его жизни — сражение с собственным прошлым.

Следуя жесту Наи, светлый эльф послушно перебрался с пола на кровать, Аэн снова погрузил его в сон, Асин достал из сумки Кьяра очередную его серебряную подвеску с изумрудом и приступил к выполнению своей задачи.