Звезда Хассалех (СИ)

— Можно? — спросил Хасс, подняв голову на Кроули, и тот машинально кивнул. Хассалех подобрался к стеллажу с комиксами и почти благоговейно открыл: если в чем Вельзевул и Габриэль сходились полностью, так это в абсолютном неприятии всего современного: Вельзевул с трудом смирилась с тридцатыми годами двадцатого века, Габриэль — с шестидесятыми, хотя мнил себя ультра-современным и иногда притаскивал на Небеса какую-то совершенно новую модную идею и внедрял с энтузиазмом, как например, гироскутеры и мобильные телефоны. Хастур, бывший для Хасса авторитетом в области искусства, глядя на современные рисунки, появившиеся как-то у Хасса из верхних уровней ада, плевался и ругался, а потом садился с холстом и красками и за пару дней рисовал такую панораму преисподней, что казалось, будто можно войти в картину.

Азирафаэль, спровадив большинство потенциальных покупателей, заглянул в проход между стеллажами и увидел, что Кроули сидит на полу и почти спит, а возле него высятся две огромные стопки, и Хасс перекладывает один журнал за другим, быстро проглядывая.

— Надо рассматривать, — заметил Азирафаэль. — Не только читать.

— Я такого не видел никогда, — с восторгом отозвался Хасс. — Я хочу сам рисовать.

— Наверняка можно купить краски, которые будут оживлять нарисованное, — вспомнил Азирафаэль. — Или волшебное перо. У меня есть несколько магических газет, там движущиеся фотографии и…

— Какой милый мальчик! — вдруг громко умилилась женщина. Хасс подскочил от громкого звука и вцепился в рукав кожаной куртки демона: он никогда не слышал ничего подобного — Вельзевул разговаривала тихо, Габриэль старался шептать, чтобы никто не заметил, Хастур говорил редко, предпочитая изображать то, что хотел бы сказать, а Михаил обменивалась с Хассалехом записками.

— Ага, это наш, — отозвался Кроули, не открывая глаз.

— Это мой племянник, — возразил Азирафаэль, вставая между Хассом и источником звука.

— Но его родители по не зависящим от нас причинам покинули нас, и мы с мужем его усыновили, — подхватил Кроули. Он вспомнил, что сделал им с Азирафаэлем свидетельство о браке, и раз он вполне жив и здоров, ангел не рассердился, значит, можно продолжать шутить.

— Как мило, — просюсюкала мадам и попыталась подойти ближе, чтобы потрепать милого ребенка по щеке. Милый ребенок нахмурился, и воздух вокруг него заискрил. «Уведи его», одним взглядом велел демону Азирафаэль. «Нет, я хочу посмотреть, чем все закончится», Кроули поднял бровь и окончательно проснулся.

— Хасс, сейчас Энтони отведет тебя в магазин за альбомом, — не терпящим возражений тоном проговорил Азирафаэль, отдавая Хассалеху старомодный женский кошелек для мелочи, в котором лежали разные купюры.

— Энтони отведет? — усмехнулся Кроули.

— Да. Или отправится домой пешком, потому что совершенно случайно пожарная машина запрет его «Бентли» на парковке.

— О-о-о, мне все же удалось довести тебя до сарказма, время покурить, — Кроули закатил глаза. — Хасс, чем ты рисуешь?

— Углем, — ответил Хассалех, проскользнув мимо женщины, и в дверях уже добавил. — И карандашом. Красками мне пока рано.

— Кто сказал? — фыркнул Кроули, открывая ему тяжелую дверь, ожидая услышать имя Габриэля, потому что Вельзевул своему сыну явно ничего не запрещает, но Хасс вдруг смешался, почти в панике глянул на Кроули и убежал вперед. — Эй, ты все равно не знаешь, куда идти! — крикнул тот вслед и торопливо зашагал за ним.

Хассалех остановился посреди улицы, понимая с ужасом, что на него надвигается толпа. От испуга все лица показались ему одинаковыми, он обернулся назад, но с той стороны тоже все шли, и он бы заметался, но его парализовал ужас. Он уже зажмурился, помня, что Хастур говорил в случае величайшей опасности перемещаться в ад и схватился было за висящий на шее оберег-портал, но тут на него налетел Кроули и, лавируя между людьми, вынес его обратно на тротуар.

— Куда тебя понесло на проезжую часть? — спросил он, ставя его на ноги.

— Какую часть? — переспросил Хассалех, хватаясь за его руку. Кроули только сейчас понял, что на нем бежевые перчатки из тончайшей кожи.

— Не отходи от меня, — не стал пускаться в объяснения Кроули и, дойдя с ним до магазина, уперся рукой в дверь над головой Хасса, так и не выпустив его ладони, открыл и вместе с ним прошел внутрь.

— Вам для школы нужно купить? — улыбнулась консультант эпатажному посетителю, больше похожему на байкера или музыканта, чем на отца, но сразу оборвала свои мысли: как будто рокеры не размножаются. Но мальчик был одет в шелковую рубашку с воротником-бантом, больше похожую на женскую блузку, и бархатные штаны, на ногах были лакированные туфли. Когда он выпустил руку сопровождающего его взрослого, она заметила перчатки.

— Нет, — отозвался Хассалех, оглядываясь: у него от яркости и света начинала кружиться голова. — Я хочу рисовать. Мне надо все, чтобы рисовать.

— Конечно, милый, — ласково проговорила женщина, и Хасс посмотрел на нее удивленно, но ничего не сказал. Может, все так говорят. Ласковые прозвища давала ему только мама, в книгах такого не писали.