Звезда Хассалех (СИ)

— Поразительная наблюдательность, — заметила Вельзевул. — Аппарация к школе невозможна теперь никому, придется идти пешком. Четыре дороги — там оставлены разломы моего купола. Попасть в школу можно только по… приглашению или по порталу. И с дурными помыслами войти не получится.

— Дурными помыслами?

— Да. Например, с намерением убить, — уточнила Вельзевул. — У вас был такой случай: Крауч-младший, насколько я знаю. И Волдеморт, само собой.

— Он тоже казался вам интересным? — ядовито спросила Гермиона, глядя на нее сверху вниз.

— Нет. Банальнейший случай психологии, даже не психопат, ничего интересного, — Вельзевул пожала плечами. — Я хочу увидеть сына.

Хассалех, которому о визите матери сообщил декан, налетел на Вельзевул и обнял ее изо всех сил. Кроули медленно подходил следом, подтолкнув Адама к Азирафалю, и ангел поспешил его увести.

— Мне отчитаться, владыка? — поинтересовался он, поклонившись. Вельзевул отрицательно покачала головой, добавив, что ждет доклада в письменной форме. Гермиона, стоявшая с Теодором, удивленно проследила за тем, как высокий Энтони, которого лично она считала наемным убийцей, которого взяла на работу эта странная семья, сгибается почти пополам перед маленькой женщиной с ледяным взглядом.

— Я запретила доступ всем ангелам, — сказала Вельзевул. — Кроме твоего визави и самого Габриэля. Наверняка Габриэль сделает то же самое, но против демонов.

Хассалех никак не мог отпустить Вельзевул; ее темная мощь окутала его мягким одеялом, когда он только прикоснулся к ней, ему сразу вспомнился уют вечно праздничной комнаты, негромкие разговоры по душам перед камином с адским огнем, пустота, в которую он погружался, когда Вельзевул укладывала его спать. Вельзевул научила его любить кошмары — он парил над живой бездной, куда люди по ночам падают с криком, он плавал в океанах, в которых другие задыхаются. На Земле Хассу ничего не снилось.

***

Вельзевул ушла из Хогвартса уже ночью, пешком добралась до Хогсмита. Кабак показался ей достойным местом для завершения дня в качестве человека, пусть и мага, и она распахнула дверь, бросила на прилавок золотую монету.

— Владыка ада сегодня неприхотлива, — проговорил над ухом низкий голос.

— Я сегодня с десертом, поэтому проваливай, — отозвалась Вельзевул.

— Завуалированный комплимент, — Габриэль сел напротив нее. — Ты была у Хасса, — утвердительно сказал он.

— Меня сегодня окружают те, кто озвучивает очевидные истины, — заметила Вельзевул, понимая, что не поест нормально, и выпустила рой мух, чтобы те съели, а потом растворились в ней, давая ощущение сытости, а сама стала трогать пальцами куски мяса в соусе, впитывая вкус.

— Я завтра собираюсь туда, — сказал Габриэль, глядя ей в глаза.

— Запрещу доступ всем демонам. И твоим мухам тоже.

— Почему? — Вельзевул сжала губы так, что те побелели.

— Потому что ты не должна быть ему ближе, чем я, — легко ответил Габриэль.

— Ты хочешь его на Небеса перетащить?!

— У нас был уже этот разговор, — архангел вздохнул. — Хассалех одиннадцать лет жил в аду, и ты смеешь меня обвинять в несправедливости?

— Он не видел ада, — отозвалась Вельзевул. — Он жил в моих ладонях, я берегла его от того, чем являюсь сама, ради него и тебя. Но сомневаюсь, что ты способен на подобное.

— Ты любишь меня, но не веришь мне. Пародоксально.

— Ты не давал причин тебе верить, — Вельзевул открыла рот, и мухи вплавились в ее язык. Владелец кабака протер газа, но решил, что ему померещилось. Они поднялись и вышли на улицу в темноту, Вельзевул отводила глаза. Ей было горько. Откуда он узнал про мух, что она следит за Хассом? Да, это нарушение их «баланса», но все равно это ее сын, дух от ее духа, разве он не понимает, что она словно заживо отрезает от себя кусок, когда отпускает его в этот ненавистный ей мир людей? Он слишком хорошо знает ее, чтобы надеяться, что она смирилась.

— С Хассом будут Азирафаэль и твой… подчиненный, — ровно сказал Габриэль. — Это справедливо.

— Иногда мне кажется, что адом не ту сторону назвали, — ответила Вельзевул. — У вас справедливость такая, что лучше бы вы были пристрастны.

— Побудь сегодня со мной, — вдруг сказал Габриэль совершенно тем же тоном, каким до этого говорил ей о Хассалехе.

— Зачем сегодня? У нас впереди вечность, — Вельзевул немного приподняла подбородок, давая холодному ветру хлестнуть по горлу. Человек бы заболел, а владыке ада нравилось, как стынет изнутри ее тело, и ненужные легкие наполняются ледяным воздухом. — Хотя ладно. Я и сама хочу.