Звезда Комо (СИ)

Я задумчиво отложила в сторону «Хронику Короны». Адмирал хотел предостеречь население от Морлемов, созданных подражателем. Я сама слышала, как он об этом говорил. Через фильтр палаты сенаторов прошло не так много, и от предостережения ничего не осталось. В очередной раз.

Я осторожно сделала глоток горячего чая, беспокойно глядя на часы на кухне. Было всё ещё слишком рано, чтобы идти к Заре фон Некельсхайм. Пока чай остывал, и я ждала, когда, наконец, смогу его выпить, я наблюдала за пургой на улице, пытаясь собраться с мыслями. Нужно было одновременно столько всего сделать. В моём сердце было столько страхов и забот. Я должна расставить приоритеты.

Я поставила пустую чашку в раковину и прошла в гардеробную. Лучше сделать пробежку и освободить голову, вместо того, чтобы продолжать ждать и ворочать мозгами. Я одела тёплую зимнюю одежду и вышла в пургу. Пробежав немного по свежему воздуху, я почувствовала себя лучше. Я продолжала быстро бежать и вскоре добралась до широкой лесной дороги, окружающей массив. Я свернула налево и следовала по ней, пока она не перешла в улицу.

Я пробежала мимо Каменного переулка, бросив взгляд на наш дом. Света в окнах не было.

Моя бабушка, как обычно, проводила Новый год в Темаллине. Но на этот раз не только ради тишины и отдыха, которыми она наслаждалась в Темаллине. Главная причина, почему она полетела туда, были господин и госпожа Гонден, которые, наконец, были готовы полететь вместе с ней. Они готовились к этому путешествию много месяцев, и я могла лишь надеяться, что все их усилия были не напрасны. У меня в животе проснулось неприятно предчувствие, когда я вспомнила мотивы бабушки для этого путешествия.

Я быстро побежала дальше вдоль заснеженной каштановой аллеи, пока не добралась до рыночной площади. Везде ещё лежали остатки от фейерверка с прошлой ночи. Мы все наблюдали за ним вчера вечером с крыши дома семьи Торрелов. Он, как всегда, был прекрасен. Но по-настоящему я так и не смогла им насладиться. Вскоре после полуночи, когда мы пожелали друг другу счастливого Нового года, я пошла спать.

Я пересекла рыночную площадь и хотела пойти в сторону Базальтового переулка, чтобы взглянуть на дом Зары фон Некельсхайм. Может она уже проснулась и ничего не будет иметь против утреннего визита. Или я даже уже повстречаю её на улице, потому что ей плохо спалось. Со старыми людьми такое иногда случалось.

Я была уже посередине рыночной площади, когда внезапно заметила фигуру, прислонившуюся во входной двери ратуши. Сначала я даже не заметила этого мужчину в тёмном костюме перед тёмным деревом двери. Я удивлённо остановилась, когда узнала его.

Это был тот человек в костюме, который уже так часто безуспешно пытался попасть в палату сенаторов. Интересно, зачем ему туда? За последние недели я всегда проходила мимо, у меня никогда не было времени спросить его, что же там настолько срочного, что он никак не хочет сдаться.

Я нерешительно подошла ближе. Моё любопытство взяло верх. Ему было за тридцать и сегодня, поверх своего тёмного костюма, он надел пальто. Несмотря на то, что он был выбрит и выглядел опрятным, он казался уставшим. Под глазами лежали тёмные круги. Почему-то он показался мне знакомым, когда я некоторое время не сводила с него глаз.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась я, подойдя ближе.

Он удивлённо поднял голову и только теперь я заметила его впалые щёки. Он выглядел измождённым, как будто только и делал, что ходил между ратушей и палатой сенаторов туда-сюда.

— Доброе утро, — в конце концов нерешительно ответил он, как будто не знал, может ли мне доверять.

— Вы чего-то хотели?

Он слегка шепелявил.

— Вы пытаетесь попасть в палату сенаторов, верно? — высказала я очевидное.

Он кивнул.

— Я просто не могу справиться с заклинанием. Каждый день я пробую снова и снова. Я даже посоветовался с духовным странником, чтобы преодолеть барьер, — он вздохнул, и в этом вздохе было столько отчаяния, что мне самой стало больно. — Но это не работает. Я приближаюсь к палате сенаторов, а вскоре после этого оказываюсь на рыночной площади.

— А что говорят чиновники в ратуше? — ободряюще спросила я. — Там же есть приёмные часы для граждан, которые предлагает палата сенаторов.

Мужчина огляделся по сторонам, будто боялся, что нас могут подслушать. Но рыночная площадь была пуста.

— Информация, которая у меня есть, очень взрывоопасная, — тихо сказал он, глядя на меня. Этот взгляд встревожил меня. В нём была одержимость. Я заколебалась. Потому что одержимым идеей или мыслью людям, обычно сложно отличить правду от помешательства. — Очень взрывоопасная, — повторил он, заговорщически сужая глаза.

— Откуда у вас эта информация? — осторожно спросила я. Мне захотелось узнать побольше. Но если бы я спросила прямо, что ему так сильно хочется рассказать палате сенаторов, он бы, наверняка, захотел это скрыть. Я должна действовать более ухищрено.

— Я работал в палате сенаторов, и многие мои друзья тоже. Там невольно узнаёшь множество деталей, — в подтверждение он кивнул. — Меня уволили, а на моё место взяли другого.