Звезда курятника

   – «Текущее состояние бачка» – это очень точно подмечено, – съязвила я. – А какие достоинства есть у неработающего унитаза?

   – Какие достоинства? – Колян поскреб щетинку на подбородке и помахал рукой приближающейся маршрутке. – Их как минимум три: мы никогда не слышим раздражающего журчания, экономим воду и совершаем полезные для здоровья физические упражнения с ведром.

   – Кто, ты сказал, это придумал? – спросила я, открывая дверцу маршрутки.

   – Лао-цзы, знаменитый китайский философ, – ответил муж, подсаживая меня на ступеньку.

   – Да он садист! Небось тоже бил уток палками! – буркнула я.

   Некоторая неприязнь к древним и современным китайцам, возникшая в результате этого разговора, неожиданно подкрепилась в ходе выполнения дежурного редакционного задания. Сегодня нам с Сержем было поручено сделать репортаж о проблемах китайского рынка. Правда, при ближайшем рассмотрении торгующие на нем «китайцы» оказались вьетнамцами, но это не имело особого значения, потому как проблем у них тоже было выше крыши, и репортаж обещал превратиться в сериал. Почти полдня мы с Сержем провели в полутемных пещерках, заваленных тюками и коробками, завешанных нанковыми курточками, дерюжными штанишками и прочим барахлом, а обедать нас позвали в общежитие университета, где проживала почти половина рыночных китайце-вьетнамцев. Между делом ребятки изучали русский язык на филологическом факультете. Парочка похожих, как близнецы, узкоглазых парнишек по имени Бинь и Хой пообещала угостить нас с Сержем национальным блюдом с непроизносимым названием вроде «няо-сяо». Как выяснилось позже, по-русски яство называлось бы просто: «Жареная селедка в сахаре». Такой вот азиатский вкусовой аналог украинского сала в шоколаде.

   Процесс приготовления деликатеса Серж запечатлел на камеру, и это кулинарное шоу было вполне достойно того, чтобы его увековечить. Сначала Бинь (а может, Хой) запалил газ на плите и накрыл высокую синюю корону пламени глубокой чугунной сковородой. Уже на этой стадии приготовления экзотического блюда общую кухню начали спешно покидать все иноплеменные Биню (а также Хою) обитатели общежития. Затем к раскалившейся сковородке подошел отважный Хой (или Бинь) с пиалушкой, загодя наполненной растительным маслом. Он ловко выплеснул масло на сковороду и тут же присел на корточки, пропуская над своей головой кипящие брызги. Затем к замершему в полуприсяде Хою (Биню?) на полусогнутых шустро подобрался его товарищ с открытой двухкилограммовой банкой «Сельдь иваси». Каждый из парней ухватил за хвост по рыбине, после чего они синхронно прыгнули к плите и, как гранаты, метнули на сковороду своих ивасей. Масло страшно зашкворчало, и черный дым заволок объектив, мешая работе оператора. Процесс переворачивания подрумянившихся сельдей на другой бочок остался за кадром.

   К моменту, когда розовато-коричневые рыбины были выловлены из кипящего масла, выложены на блюдо и щедро посыпаны сахарным песком, я почти дозвонилась по «01». Мне казалось, что приезд пожарного расчета в полной выкладке должен сопровождать приготовление «няо-сяо» в обязательном порядке. Я ошиблась, привычные ко всему обитатели общежития обошлись даже без противогазов.

   А потом мы сидели за круглым столом в маленькой комнате с четырьмя кроватями и дегустировали экзотическое блюдо. Честно скажу, пробовать пряную сельдь в сахарной глазури мне лично совсем не хотелось, но Хой и Бинь уверяли, что «няо-сяо» удалось на славу. В свою очередь Серж, на тарелку которого я заботливо подкладывала лакомые кусочки из своей миски, уверял, что никогда в жизни не ел ничего подобного. Я ему верила на слово.

   Поддерживая светскую беседу, мы с Сержем выразили восхищение умелыми и слаженными действиями Хоя и Биня в битве за «няо-сяо», на что ребятки отвечали в том духе, что, мол, справиться с дохлой рыбиной – дело нехитрое. В Азии каждый поваренок весьма ловко обращается даже с живыми рептилиями! Мы поговорили о том, что жители Азии отлично освоили змей как природное сырье и постоянно используют их в медицине и кулинарии. Кажется, уже в этот момент в моем мозгу забрезжила некая светлая мысль, но сосредоточиться на ней мне помешала необходимость насильно скормить сопротивляющемуся Сержу остатки своего «няо-сяо».

   «Няо-сяо», достоинства которого я, по счастью, не смогла оценить, оказалось, помимо прочего, великолепным средством для улучшения работы кишечника. У Сержа эта функция после двойной порции чудо-еды активизировалась настолько, что он еще в общежитии побежал в мужской туалет и засел там минут на двадцать. Я уже начала волноваться, что мы со своим репортажем опоздаем к вечернему выпуску новостей! Однако мы все же успели, хотя для этого нам пришлось на полпути высадить из машины хворого оператора, которому вновь приспичило. Наш водитель Саша проводил страждущего до платного туалета и со словами: «Сдачи не надо!» вручил служительнице полтинник. Вообще-то посещение общественной уборной по прейскуранту оценивалось всего в три рубля, но мудрый Саша предвидел, что Сержу может понадобиться не разовый билет, а абонемент.