Звезда Любви

— Ах, Павлуша, — прошептала она, пропуская меж тонких пальцев золотистую челку, — Ты не представляешь, как я рада твоему возвращению. Но позже, позже, mon cher, отдыхай с дороги. Замерз поди, морозы нынче крепкие стоят.

Софья Андреевна никак не могла наглядеться на него. Сколько бессонных ночей простояла она на коленях под образами, моля уберечь его от всякой беды, да видать плохо молила, тяжело вздохнула она. Вернулся Прохор и замер в поклоне перед барыней.

— Я пойду, mon cher, — погладила она его по щеке, — Пойду. Не буду тебе мешать. Увидимся за ужином. Я распоряжусь, чтобы обед тебе в покои подали.

— Отец дома? — остановил ее Павел.

— Нет, уехал, — улыбнулась она. — Ты же знаешь его, не привык домоседом быть. К Радзинским уехал, они с Ильей Сергеевичем теперь много времени вместе проводят, то за картами, то за разговорами, все планы какие-то на будущую весну строят.

Вечером, переодевшись в парадный мундир, Павел спустился к ужину. Пока он отдыхал, Софья Андреевна успела отправить весточку Горчаковым и потому этим вечером в особняке на Сергиевской были гости. Ужин был накрыт в малой столовой. Павлу всегда нравилось собираться здесь. Небольшой стол, уютная обстановка, пылающие в камине поленья, создавали ту особую атмосферу доверия, способствующую тихой непринужденной беседе.

Полин в свободном платье и широкой шали поверх него, призванной скрыть ее положение, просто светилась от счастья. Мишель крепко по-мужски обнял Шеховского, но тут же сконфуженно отступил, когда Поль не сдержавшись тихо со свистом выдохнул.

Николай Матвеевич хоть и старался быть сдержаннее в проявлении отцовских чувств, все ж не мог удержаться и с гордостью поведал собравшимся о том, какое впечатление произвел рапорт князя Максутова на Его императорское Величество. Павел даже не знал о том, что его представили к награде и теперь ему надлежало явиться в Главный штаб по этому случаю.

— Ну вот, будет у тебя теперь "Анна на шее", — пошутил Мишель.

Павел усмехнулся в ответ.

— Уж лучше "Анна на шее", чем Георгий посмертно.

— Говорят нелегко Вам там пришлось? — не спуская с сына внимательного взгляда поинтересовался Николай Матвеевич.

— Что теперь о том, — уклончиво ответил Поль. — Это отныне в прошлом.

Уловив в голосе его досаду и сожаление по поводу безвозвратно утраченной возможности нести службу, Николай Матвеевич перевел разговор на другую тему. Заговорили об общих знакомых: именины, крестины, свадьбы. Поль рассеянно вполуха прислушивался к разговору. Взгляд его остановился на Полине. Зардевшись, Полин улыбнулась и чуть наклонившись вперед произнесла вполголоса:

— Павел Николаевич, я надеюсь на сей раз Вы будете у нас крестным?

— Почту за честь, — улыбнулся в ответ Поль, в душе отчаянно завидуя семейному счастью Михаила.

— Пользуясь случаем, — повернулся к нему Мишель, — хочу пригласить вас с mademoiselle Балашовой на то, грандиозное собрание, которое устраивает моя сестра по случаю празднования Нового года. Мы с Полин сегодня были у нее по пути сюда и услышав, что ты вернулся в столицу, она просила на словах тебе непременно передать, — отвечая на невысказанный вопрос Павла, добавил он.

— Передай Ольге Алексеевне, что мы будем непременно.

— Долли с Ангелиной Леонтьевной нынче были у нас, — заметила Софья Андреевна. — Жаль ты их не застал. Дашенька так переменилась.

— Я имел удовольствие видеться с Дарьей Степановной, — улыбнулся Павел. — Мы едва не столкнулись на крыльце. И Вы правы, maman, она и впрямь переменилась.

Мишель с веселым изумлением воззрился на Павла и улыбнувшись едва заметно покачал головой, в душе надеясь, что Шеховскому похоже mademoiselle Балашова уже не безразлична.

Глава 32

Балы в доме Чернышовых никогда не были заурядными. Уже не первый год Ольге Алексеевне удавалось добиться того, что еще долго в столице говорили только о них, а с нынешним балом, устроенным в честь наступления 1855 года, по роскоши обстановки и количеству приглашенных мог соперничать разве что официальный бал в Зимнем.

Павел, как и обещался, по дороге к Чернышевым заехал за дамами Балашовыми. Накануне он виделся с Долли, но в присутствии ее маменьки, не пожелавшей их оставить ни на минуту, а Шеховскому очень хотелось побеседовать с Дарьей наедине, задать те вопросы, что не давали ему покоя всю последнюю неделю. Ему показалось, что Долли уже не питает к нему былой неприязни, но в присутствии Ангелины Леонтьевны он не решился заговорить о том. И вот теперь, скромно опустив глаза, она сидела напротив него, но даже в полумраке, царившем в экипаже, Павел заметил и яркий румянец на высоких скулах, и чуть прикушенную нижнюю губу, и мимолетный взгляд, которым она окинула его.

Долли за всю дорогу до дома Чернышевых не сказала и пары слов, зато Ангелина Леонтьевна не умолкала ни на минуту, и Шеховской против воли был вынужден поддерживать беседу, отвечая на ее вопросы. Наконец, экипаж остановился, Павел вздохнул с облегчением и распахнул дверцу кареты, не дожидаясь ливрейных лакеев.