Звезда моей любви

А члены совета, состоящего из глав всех гильдий, лишь недовольно качали головами и мрачно перешептывались. Король ведет себя более чем странно, значит, есть из-за чего!.. Как ни крути, а он ведь приходится внуком тому самому Джоэлу Гордому, при котором и заварилась вся эта неразбериха, пришла всеобщая беда, названная позднее Проклятой эпохой. Видно, знает повелитель Блентайра много чего важного, да только молчит… Эх, собрались бы жители столицы да заставили короля раскрыть истинную подоплеку их нынешних бед, глядишь – что-то и изменилось бы… Хотя нет, вряд ли изменилось бы, ведь все уже понимают: шанс на спасение упущен, поздно теперь что-либо менять. Хотя, и в этом следует признаться откровенно, робкая надежда все же продолжала теплиться в их душах, ведь даже если ты летишь в пропасть, то не стоит зажмуриваться от страха. Наоборот, нужно смотреть в оба – а вдруг удастся за что-нибудь ухватиться? И наиболее умные – смотрели…

Но, вопреки досужим домыслам членов совета, простые горожане не проявляли никакого интереса к перешептываниям власть имущих или же к королевской кручине. Загнанный в ловушку зверь ведет себя точно так же, как они, ибо он просто пытается выжить. Но если попавшая в капкан лиса перегрызает себе лапу и поспешно ковыляет прочь, то нынче бедному люду приходится не в пример хуже. Что бы ты там себе ни отгрыз, ногу или руку, к примеру, из столицы все равно не вырваться и не сбежать. Крепко запертые ворота города захлопнулись, словно ловушка, превратив Блентайр в смертельный капкан. Да и куда прикажешь бежать, если за стенами уже нет ничего и никого живого? Ни травинки, ни птички…

Любители впустую почесать языками сказывали, будто в обители всеблагой богини Банрах еще остались живые братья, умудрившиеся забаррикадироваться в глубоких подвалах монастыря. Но от монахов так давно не приходило никаких вестей, что в ответ на подобные сплетни горожане лишь недоверчиво отмахивались, с жалостью поминая благочестие безобидных послушников. Впрочем, почему же с жалостью? Пожалуй, мирно почившим братьям можно и позавидовать, они-то уже отмучились… А их собственные мучения, интересно, насколько еще затянутся?

Каждое утро, обходя городские улицы, а в особенности бедняцкие закоулки, стражники обязательно находили несколько свежих трупов, неловко скрюченных на тротуарах. Кто-то из этих бедолаг скончался от голода и жажды, но большинство несчастных уходили из жизни абсолютно добровольно, сводя с нею последние счеты. Тощие, покрытые болячками и коростами тела грешных самоубийц торопливо сбрасывали с городской стены, сопроводив короткой заупокойной молитвой. Копать могилы на территории Блентайра не разрешалось, чтобы не привести к распространению болезней, да и сил на это ни у кого уже не осталось. Поговаривали, что, несмотря на старания лекарей, в южной части города участились случаи вспышек ветряной оспы, в переулке Кинжалов орудовал неуловимый маньяк-убийца, а на улице Терпких Ароматов объявилась самая настоящая ведьма. Вот и поди разбери, где тут правда, а где ложь… Впрочем, какая теперь разница?

Некогда полноводная река Алларика пересохла окончательно, превратившись в жалкий ручеек, не способный напоить все еще многолюдный город. Озеро Аррун обмелело впервые за всю историю Лаганахара, превратившись в лужицу жидкой грязи. Невыносимо жаркие дни сменялись жутко морозными ночами, а осадков по-прежнему не выпадало ни капли. И единственным источником влаги для людей была образующаяся за ночь изморозь, поутру превращающаяся в капли прозрачной росы. Поэтому-то все улицы и крыши города на ночь уставлялись широкими глиняными мисками, которые торопились собрать до восхода огнедышащего Сола, испепеляющего и эту скудную влагу. Тем и жили.

Королевские кладовые и житницы опустели полностью, и голодные люди тщетно собирались возле стен дворца, умоляя о куске хлеба. На обед королю подавали суп из лебеды, жаркое из мышей и лепешку из ржи, испеченную пополам с трухой. В городе давно съели всех лошадей, собак и даже кошек, переловили всех крыс и перебили тощих, мелких, как горох, воробьев. Кстати, самого гороха в городе не пробовали уже месяца три. Знаменитые придворные красавицы, ранее славившиеся пышностью форм и роскошными бюстами, отощали до неузнаваемости и напоминали палки, завшивели и даже не помышляли о балах. Да и какие там балы, если все музыкальные инструменты пошли на растопку каминов, платья – на одеяла и занавески, а шелковые чулки – на силки для мышей.

Единственной надеждой города теперь оставался бойкий рыжеволосый юноша в оборванном плаще чародея, без устали переходивший из дома в дом и внушающий людями, что помощь придет и надо в это верить! Молодой чародей утверждал, что счастье бывает двух видов: то, которое уже не вернуть, и то, которое мы еще ждем! А значит, нам нужно ждать, надеяться и верить…