Звезда моя единственная

На одном из этих маскарадов папа познакомился с Варенькой Нелидовой, бедной сиротой, младшей из пяти сестер, жившей на даче в предместье Петербурга и никогда почти не выезжавшей. Ее единственной родственницей была старая тетка, бывшая фрейлина Императрицы Екатерины Великой, пользовавшаяся также дружбой Бабушки. От этой тетки она знала всякие подробности о юности папа, которые она рассказала ему во время танца, пока была в маске. Под конец вечера она сказала, кто она. Ее пригласили ко Двору, и она понравилась мама. Весной она была назначена фрейлиной».

Мэри усмехнулась не без ехидства: благонравная Олли вовремя поставила точку. Как будто папа не лишился рассудка из-за этой вроде бы некрасивой, но поистине очаровательной девушки! Его все втихомолку осуждают и делают вид, что он не навещает комнаты Варвары Аркадьевны и днем, среди дел, и среди ночи. Ничего не происходит! Но Мэри видела правду в лице отца. И сочувствовала ему, вспоминая слова, сказанные ей когда-то, сказанные с такой горечью: «Ты слишком похожа на меня… я должен винить только себя, нашу природу…»

Все втихомолку жалели мать. А она жалела отца… и себя. Сколько воды утекло со времен того разговора! Сколько раз ей казалось, что вот оно, счастье, так близко! А оно обмануло, так и прошло мимо…

Мысли потекли было привычной печальной чередой, но Мэри отмахнулась от них и продолжала читать, торопясь найти свое имя и пропуская те страницы, где не видела его:

«6 декабря в Петербурге, в церкви Эрмитажа, была торжественно объявлена помолвка. Мэри в русском парадном платье была очень хороша: белый тюль, затканный серебром и осыпанный розами, обволакивал ее. Мама сама придумала ее наряд. Он был так прекрасен, что с тех пор стало традицией надевать его во всех парадных случаях.

Мэри и в самом деле осталась в России; не потерять ее и приобрести такого милого и хорошего зятя делало нас всех счастливыми. Все, казалось, было к лучшему. Но общественность судила иначе: внук Богарне, принц по милости Наполеона, смесь французской и немецкой крови – что за странные элементы проникали в царскую семью! И Саша не видел тоже ничего хорошего в этом и писал о своих сомнениях из Италии, где он должен был оставаться еще некоторое время. Даже одна из теток разделяла его заботу о том, что великая княжна, остававшаяся со своим мужем в России, может только повредить благодаря своему влиянию. Бедный Макс! Он отдал сердце и душу совершенно чистосердечно, безо всякой мысли о том, что за заботы может вызвать этот его шаг. Он был красивым мужчиной, хорошим танцором и любезным кавалером, живым и веселым. Вначале гарнизонная жизнь причиняла ему некоторые трудности, так же как и более строгие правила жизни в Петербурге; у него дома царило гораздо больше свободы в общении людей из различных классов. До свадьбы оставалось еще шесть месяцев.