Звезда моря

Чем больше Анна ходила по острову, тем больше она убеждалась в том, что Роджерс затеял дело, а пиратская республика от этого только выигрывала. И хотя Анне не хватало былой свободы, «Палаты Лордов» и легких, беззаботных деньков, она была рада, что может спокойно разгуливать по улицам, не опасаясь, что к ней начнет приставать какой-нибудь пьяный матрос.

Она была счастлива увидеть Дженнингса, Хорнигольда, Эмиля и всех остальных. Казалось, они мало изменились в ее отсутствие, хотя сама она чувствовала себя совсем другим человеком. Ей казалось, что жизнь никогда не станет такой полнокровной и свободной, как раньше.

Она пошла с Джеком к Вуду Роджерсу за помилованием. Он заметил:

— Я много слышал о Вашей красоте, мадам. — Но Вы выглядит очень усталой. Надеюсь, что теперь вы понимаете, что жизнь на море не для женщин.

Она молча покачала головой.

Рэкхэму он сказал:

— Вы получаете помилование за все ваши преступления до сегодняшнего дня. Я буду ждать, что Вы, Рэкхэм, подадите рапорт в рабочую команду, как только устроитесь с жильем. А Вы, мадам, — он повернулся к Анне, — найдете здесь безопасное место и поправитесь.

Уладив со всем этим, Джек отвел Анну в дом, который приготовил для них Дженнингс. После нескольких недель отдыха и любовной заботы со стороны Бесс и Мэг, здоровье Анны улучшилось, и все больше старых друзей стало приходить к ней в гости. Среди женщин самой главной темой для пересудов было безбрачие генерала Роджерса. Он находился на острове вот уже восемь месяцев, но еще ни одна женщина ни разу не делила с ним постель.

— Нет сомнений, Анна, что он берег себя для тебя, — рассмеялась Бесс, — говорят, что он ничего не боится.

Анна в ответ слабо улыбнулась:

— Мужчина, который ничего не боится, еще более опасен, чем трус. Спасибо, но я выбираю Рэкхэма.

Тем не менее, когда Анна вновь стала совершать прогулки по берегу, она получила записку от Роджерса с просьбой нанести ему визит. Приглашался также и Рэкхэм. Они прибыли в губернаторскую штаб-квартиру, и Джек поспешно отвел ее в сторону:

— Позволь вести беседу мне, дорогая. Я не доверяю этому мошеннику ни на йоту.

Но Роджерс-радушно поприветствовал их и представил морскому офицеру его Величества капитану Чарльзу Льюису.

— Капитан Льюис базируется на Ямайке, — объяснил Роджерс, — он располагает информацией, что испанцы собирают в Гаване свои военные корабли и создают армию, — он быстро взглянул на Анну и отвел взгляд в сторону, — он подозревает, что вторжение, начнется на Нью-Провиденс. Может быть вы видели или слышали что-нибудь, позволяющее предположить нечто подобное, во время вашего пребывания на Кубе?

Анна бросила взгляд на Джека и выступила вперед:

— И не раз, уважаемые господа. Испанцы не раз утверждали, что Багамы принадлежат им. И еще, как раз накануне нашего отплытия из Загоа, до нас дошли известия, что в Гавану прибыл какой-то официальный представитель из Мадрида. Он был назначен губернатором Нью-Провиденс.

Джек слегка поморщился, но ничего не сказал.

Роджерс кивнул головой, как бы рассуждая сам с собой.

— Все это говорит о том, что они готовятся выступить против нас. Что еще?

Анна и Джек рассказали ему все, что знали о расположении войск и силах на Кубе и вокруг нее. Так как Джек меньше Анны находился на берегу, он часто вынужден был хранить молчание, в то время как Анна складывала кусочки информации один к одному, как кусочки мозаики. Когда они уже собрались уходить, губернатор склонился над рукой Анны:

— Сегодня Вы оправдали свою репутацию и показали, что заслуживаете помилования. Я чувствую себя в долгу перед Вами.

***

Постепенно боль от потери ребенка стала отпускать Анну. Она постаралась загнать воспоминания о родах в самые отдаленные уголки памяти, и вскоре это стало казаться ей лишь сном, бледным призраком, приходящим к ней бессонными ночами, перестало занозой колоть сердце при виде играющего на песке ребенка. Она постаралась убедить себя, как всегда делала прежде, что все, что с ней произошло, случилось к лучшему. Такой взгляд на вещи был ее единственной верой и надеждой, поддерживающей се в самые тяжелые минуты отчаяния. Но эта потеря истощила ее силы и веру в будущее. Когда она попыталась говорить на эту тему с Джеком, он выразил сострадание лишь к ее боли, а не к ее потере.

— А что бы мы делали с ребенком, милая? Может это и к лучшему, что мы его потеряли?

Частью сознания Анна понимала практицизм того, что говорил Джек. Действительно, у них обоих вряд ли нашлось бы достаточно времени, чтобы уделять его ребенку. Однако в глубине души она осуждала Джека. Вскоре она и вовсе перестала говорить на эту тему. А при виде ребенка, плещущего в волнах на берегу, или теребящего материнскую юбку, она просто отворачивалась.

***