Звезда на одну роль

— Конечно! — Она улыбнулась. — Какие у них лица были, ну, у этих.., зрителей! Вот не ожидали-то они! Один чуть кресло не свалил. Копье-то прямо в их сторону летело! Вот Данила-то молоток — шваркнул его как: тютелька в тютельку над нами свистнуло. И ангелок этот, — небрежно кивнула она на Олли, — меня отпихнул. Вот это реакция!

— Вы смелая девушка, Аня, — заметил Верховцев.

— На том стоим. Ну так как же... — Она тревожно искала глазами его глаза. — Будет контракт?

Он склонился над столом, светлые волосы упали ему на лицо, скрыли его.

— Раз вы так этого хотите — контракт будет. Олли, будь добр, принеси из моего кабинета бумагу и ручку. Юноша медленно поднялся.

— Ну что же ты? Я жду.

Олли пошел из столовой, вернулся через минуту.

Следом Лели внесла дымящийся кофейник. Верховцев набросал что-то на бумаге.

— Вот, прочтите и, если устроит, подпишите. Анна жадно схватила листок.

— Две с половиной! За каждый раз! Класс! Я подписываю, Игорь, подписываю, да? — Она быстро черкнула внизу листа.

— В понедельник мы заверим документ у нотариуса, — сказал Верховцев.

— А нельзя сегодня? — Она очень волновалась: вдруг они передумают?!

— Сегодня я занят, Аня.

— А завтра — выходные, — внезапно вставила Лели. — Дотерпи уж до понедельника.

— Я... — Она оглянулась. Сзади стоял Данила, протягивая ей на ладони два пузырька.

— На, заслужила.

— Спасибо тебе. — Она сжала его руку. — Ты отличный парень. Вы... Все вы — молотки здесь. Люди, настоящие, не то что... — Она резко стерла что-то со щеки. Данила заметил капельку-слезинку. — Я таких, как вы, никогда... Да для таких, как вы, я.., я луну с неба достану.

* * *

Когда душа статистки отлетела в мир опийных грез, они все немножко расслабились. Лели молча курила в кресле в гостиной. Перед ней на полу стояла бутылка «Реми Мартен», лимон на блюдечке. Верховцев поднялся в комнату Мастера. Только Данила и Олли остались за столом.

— Зачем ты это сделал? — спросил Данила, когда все ушли.

Юноша молчал.

— Зачем ты это сделал?

— Я вернул долг.

— Я тебя спрашиваю в последний раз: зачем ты это сделал?!

— Я сказал: я вернул долг!

Их взгляды встретились. Данила не выдержал первым.

— Какой долг? Что городишь?

— Она спасла меня на вокзале.

— Тебе это приснилось.

— Она спасла меня на вокзале, я спас ее.., здесь.

— Тебе это приснилось! — Данила повысил голос.

— Нет.

Данила встал, обошел стол, навис, наклонился над Олли.

— Она тебе нравится? Ну, скажи, нравится, да? Поэтому ты даже плаща не надел, до самого конца был перед ними.., перед ней...

— Нет.

— Только не лги мне.

— Я сказал: нет, нет, нет! — Олли поднял голову, ноздри его раздувались.

— Тогда зачем ты это сделал?

Олли хотел было что-то ответить, но тут сзади послышался звон разбитого стекла. В дверях столовой стоял Верховцев. У ног его блестели осколки синей китайской вазы. Он протянул руку к другой, парной вазе, стоявшей на низком резном буфете красного дерева, и медленно столкнул ее на пол. Ваза разбилась.

— Зачем ты это сделал, мальчик? — тихо спросил Верховцев. — Ты хотел обидеть меня?

— Нет, я... — Олли приподнялся.

— Ты хотел меня разочаровать? Уничтожить меня? Ты хотел причинить мне боль?

— Я хотел ее спасти, вернуть долг, я.., я не могу, чтобы она умерла! — Голос Олли вдруг сорвался. — Я не хочу этого! Она спасла меня на вокзале! В моем роду платили все долги! Всегда! Всем! Даже холопам! — От волнения его акцент стал очень сильным. Он еще что-то выкрикнул по-литовски, затем рухнул на стул, уткнулся в ладони.

Верховцев медленно приблизился к нему. Лицо его застыло, оно стало каким-то безжизненным, белым — не бледным, нет, а бескровно-белым, лоснящимся, словно брюхо камбалы. Данила на всякий случай подался вперед. Он не собирался давать Олли в обиду даже...

Верховцев протянул руку и.., погладил юношу по голове. Пальцы его запутались в золотистых волосах.

— Олли! — позвал он.

Тот поднял голову. Он не плакал, глаза его были сухи.

— Ты — прелесть, Олли, — прошептал Верховцев. — Я всегда это говорил. Значит, ты заплатил вот этим долг?

Юноша кивнул. Он не понимал, что происходит, в глазах его мелькнул испуг.

— Значит, теперь ты.., удовлетворен? — шептал Верховцев.

— Да, я...

— И ты не хотел меня обидеть?

— Нет, нет, я...

— Ты — прелесть. — Верховцев сжал в горсти его волосы и потянул назад. Данила замер.

— Ты — прелесть, я не сержусь, я даже рад. — Верховцев пристально вглядывался в его лицо.

— Чему ты.., вы рады?

— Я рад, Олли... — Верховцев погладил юношу по щеке, отпустил его волосы, — что нам послано испытание и мы прошли через него с честью. Все. А то, что было.., ведь теперь в наших силах все исправить, да?

Олли молчал, он ничего не понимал.

— Мы все запомним твои слова, Олли: «Я вернул долг, я удовлетворен». Мы все запомним, и мы исправим все вместе. Да?

Юноша не успел ответить ему. В кабинете Верховцева зазвонил телефон.

Глава 38 МЕДОВЫЕ ДУХИ

Катя зря тревожилась о том, что делали Кравченко и Мещерский. Они не делали ничего. Сидели у Мещерского на квартире, курили, считали трещины на потолке. Переваривали информацию.