Звезда Надежды (СИ)

Уас перевел взгляд на приближающейся дымный столб, молча обдумывал услышанное, прислушивался к своим чувствам, словно всматривался в неясные пока образы, стараясь разгадать их намерения, услышать несказанные слова.

— Ничто не должно повредить Содружеству, Глип. За тем я и прилетел, — он постарался придать своим словам образность, произнес спокойно: — Тушить пожар.

Небоскребы далекого города остались слева — торчали, словно сверкающие копья, вскинутые вверх.

Авиграв приближался к могильнику. С высоты двух километров уже можно было разглядеть масштаб и подробности того, что собой представлял могильник.

Гигантский котлован, вырытый в каменистом грунте предгорья, имел ширину около километра и протянулся вдоль желто — рыжей равнины километра на три. По краям котлована громоздились высокие земляные насыпи, вырытые двумя огромными экскаваторами, неподвижно замершими друг напротив друга, на самом дне этой чудовищной ямы, где — то в трех сотнях метров от поверхности. Ослепительные отблески Светила вспыхивали на изогнутых боках этих машин, гасли в набегающих клубах серого с черным дыма, просвечивали, дрожали мелкой рябью. Внизу котлована все было затянуто дымом, даже экскаваторы — гиганты нижней своей частью тонули в нем. А из середины могильника, подобно растущему дереву, рос и уходил высоко в небосвод, гигантский столб дыма. Над могильником, стараясь не попасть в дымный столб, кружились, как большие черные жуки, грузовые антигравы. Держась на удалении от дыма, «жуки» пикировали к центру котлована, сбрасывали с километровой высоты свой груз и, делая резкий маневр в сторону, уходили прочь, набирая скорость. Десятки летающих машин сбрасывали, сбрасывали… Словно кучи черного тряпья, их груз падал, летел вниз, скрывался в дыму, из которого изредка пробивался оранжевый огонь.

Некоторые авигравы, открывая на лету грузовые люки, бросали в котлован черные цилиндры — емкости, и они падая, еще не скрывшись в той страшной яме, вспыхивали ярко, взрывались, превращаясь в огромные, пламенные зонты, проливались огненным дождем.

— Мы хороним здесь до миллиона трупов в день, — голос Глипа казался отрешенным: — Этого мало. Столицу мы почти очистили, но… К тому времени, когда могильники будут заполнены, зараза сожрет оставшихся в живых. Уас, Содружество не готово к таким катастрофам. Мы физически не в состоянии обеспечить техникой и руками ликвидацию вымирания.

Уас Ло молча смотрел в сторону котлована.

Их авиграв накренился, совершал маневр вправо.

— Я рад, что прислали тебя. Теперь Уас, это уже твоя головная боль, — он глубоко и громко вздохнул: — Синоптики обещали после обеда северо — западный ветер, хоть снесет всю эту вонь. В городе…

Уас смотрел на черные рассыпающиеся при падении, бесформенные кучки, из далека похожие на обычный мусор, смотрел на то, что когда — то было людьми.

Акавия — гордая и могучая, сгорала в этих котлованах — павшая, мертвая.

Он смотрел и ему казалось, будто где — то на грани восприятия, звучит давно забытый бой барабанов Гумри, растет, пока еще никем не узнанный, но скоро загремит во всю мощь, торжествуя поход смерти.

Барабаны Гумри.

На планете Гумри есть традиция — пережиток давних времен — прощаться со старым, перед тем как, создать новое. Уже давно, став развитым, просвещенным миром, гумряне бьют в барабаны перед сносом какого — либо старого здания, поют прощальную песню:

— Ты долго служило нам!

И барабаны бьют — там, та, та, та, там…

— Пришло время расстаться!

Барабаны бьют, бьют…

Бьют…

Пульсирует в воздухе их энергичная, неутомимая дробь.

— Расстаться, расстаться…

Уасу почудилось, что показавшееся ему — не призрак прошлого, а реальный звук барабанного боя.

Он смотрел на величественный столб огня и дыма, на роящиеся вокруг него грузовые антигравы, на падающее вниз — мертвое, лишнее, опасное.

А барабаны били не умолкая, торжественно, обещали смерть.

Почему — то ему показалось сейчас, что все это очень похоже на охоту паука.

Да, паука.

Он долго и старательно, со знанием своего дела, плел паутину — легкую и седую, и дождался, когда жертва запутается в ней, забьется, пытаясь вырваться на свободу. И паук наносит удар — укол, ядовитый укол. Жертва продолжает биться, но вокруг нее уже сворачивается погребальный кокон, начинается танец победителя, и на его дрожащих покрытых ворсинками лапках, блестит влага — черная на сером.

Черная на сером.

Именно так — серый фон и черная влага…

Тум, тум, тум…

Барабаны отбивают ритм танца паука…

Он не любил пауков.

Мерзкие, отвратительные.

Черное на сером…

— Уас, ты слышишь меня?

— Что? — Он повернулся к Глипу, часто моргая, словно очнувшись.

— Я сказал, что лучше осмотреть город, чем кружиться здесь. Скоро час, как ты смотришь на это.

— Час?

— С тобой все нормально?

— Да, я в порядке. — Уас снова посмотрел в котлован: — Летим в город. Хм. Ты никогда не слышал барабаны Гумри?

* * *

Слабый ветер не принес ни прохладу, ни свежесть.

Вонь стояла невыносимая.

Конечно же, стало сравнительно легче дышать, но смрад гнили не давал забыть о себе ни на секунду.