Звезда-Один

— Блять. Мы четыре часа назад оттуда ушли. — Даже сквозь помехи слышалось напряжение в голосе командира с позывным «Ветер». — Выезжайте на Южанск, мы там дорогу еще держим.

— Нам бенза хватит только до располаги, — покачал головой Чингиз.

— Я понял. Значит так, уши востро, туда уже мог зайти противник. Я найду акробатов, которые попробуют к вам прорваться. Держите связь.

На сухом баке они заехали во двор здания, где располагалась их часть. Там их встретила тишина — отсутствовали и люди, и транспорт. Уходя, сослуживцы вывезли боеприпасы и оружие, но не успели заминировать помещения.

Внутри противника не было. В поселковом клубе, где квартировала их часть, не произошло ни погрома, ни обыска. Им оставалось только ждать, кто придет за ними первым — свои или враги.

Спрятав машину, они рассредоточились по комнатам, стараясь организовать контроль периметра.

Приблизительно через двадцать минут Студент, сидящий у окна, которое выходило на центральную улицу, услышал выстрелы из другого конца здания. Оттуда вел наблюдение Седой, а времени для прибытия группы эвакуации прошло еще слишком мало. Это означало, что им предстоит принять бой, который, скорее всего, станет для них последним.

Вслед за выстрелами раздались взрывы. По-видимому, командира начали обстреливать из подствольных гранатометов. Через минуту показался и сам Седой.

— Надо отходить, — отрывисто бросил он. — Меня просто закидали без шансов.

— У меня тихо, — ответил Студент, беря автомат и выбегая предупредить Чингиза, наблюдавшего за двором.

— Попробуем через подвал выйти, — сказал командир, когда радист вышел в коридор. — Они нас уже окружали, когда я их увидел. Надо…

Он не успел договорить, как в комнате, где сидел до этого Студент, раздался взрыв. Из дверного проема вылетел град осколков. Чингиз упал на колени и начал мотать головой. Седой схватил его за шиворот и попытался оттащить подальше, но вслед за первым взрывом раздался второй, еще ближе. Командир оперся о стену, близкие разрывы вышибли воздух из легких. Подняв глаза, Седой увидел, как к ним под ноги залетает граната.

Очнувшись, он первым делом схватился за автомат. Оружие было на месте. Происходило что-то странное, Седой не слышал звона в ушах, не видел плывущих перед глазами кругов, отчетливо при этом понимая, что должен быть контужен. В нескольких метрах от него лежали Студент с Чингизом, раненые, но живые.

Слева от него стоял, прислонившись к стене, Витя Рогов. На нем была рваная, обгоревшая одежда, тело покрывали ожоги. Он присел на корточки рядом с Седым, молча и отстраненно рассматривая его сослуживцев.

В полной тишине командиру начало казаться, что ход времени остановился. Всё еще сомневаясь в реальности происходящего, он собрался с духом и сказал своему мертвому другу:

— Ты же умер тогда… в аэропорту.

— Да, — спокойно, не поворачивая головы, ответил Витя.

— И как так? — потребовал ответа командир, но Витя его проигнорировал и спросил сам:

— Хочешь их спасти?

— Да, — не думая сказал Седой.

— Тогда дерись. Я помогу. — Витя Рогов повернулся к нему лицом и заглянул в глаза.

— Вить, это ты? — От взгляда его боевого товарища по спине Седого пробежали мурашки.

Он усмехнулся и отвел глаза. Седой посмотрел на парней, лежащих на грязном полу и тихо стонущих от боли.

— А тебе не всё равно, кто? — спросил Витя и положил ему свою обожженную ладонь на плечо. От этого прикосновения Седого бросило в такой жар, будто воздух вокруг него превратился в огонь. Выдержав это мгновение боли, командир ответил:

— Да наплевать.

— Пойдем, — сказал Витя, подбирая оружие Чингиза. Седой взял свой автомат и пошел за ним.

Лежа в палате, Студент подолгу смотрел на цветущие под окном яблони. Спокойная красота этих деревьев действовала на него умиротворяюще. В них было что-то от детства, беззаботного времени без войны и смертей.

Уже две недели прошло с момента их побега из окружения. Фронт стабилизировался, и Студент ждал возвращения на передовую. Чингиз лежал в соседней палате, лечил сломанные ребра и ушибы внутренних органов. Иногда им обоим снились Седой и Бакс.

Студент почти ничего не помнил из произошедшего после взрыва гранаты. Сохранилось только смутное воспоминание о командире, встающем с пола и уходящем по темному и задымленному коридору, и о той странной, пугающей фигуре, которая сопровождала Седого. Впрочем, сейчас он предпочитал думать о ней как о галлюцинации после контузии.

А еще, в памяти остался образ нависающего над ним человека, с лицом, скрытым балаклавой, и веселым голосом, пробивающимся сквозь звон в ушах:

— Везучие вы, парни, после больнички своему ангелу-хранителю коньячком проставьтесь!

Первую неделю в госпитале эти воспоминания не давали Студенту покоя, но со временем пришло понимание, что на этой войне или на следующей он обязательно найдет ответы на свои вопросы. Кто подтвердил группе эвакуации возможность безопасного заезда? Куда пропал автомат Чингиза? И наконец, самый главный — почему у их ангела-хранителя были такие обожженные крылья?