Звезда Парижа

— Нет, это она с сестрой батюшки, графиней Штройберг, в ее имении в Австрии.

— Так у вас есть тетка в Австрии? — изумился маркиз и укоризненно посмотрел на Елену. — И вы ничего мне не сказали! Она жива?

— Да, но я никогда ее не видела, поэтому забыла о ней. Тетя Елизавета живет в Вене, у нее дом около императорского дворца Хофбург, графиня Апраксина постоянно получает от нее письма.

— Вот и отлично, вам нужно ехать в Вену, а письмо императору Александру можно переправить через посольство по дипломатической почте. Там вы дождетесь конца войны, а потом ваша тетя поможет вам отстоять ваши права при получении наследства. Я довезу вас до Вены. Это единственный выход. Вы согласны? — спросил Арман.

Он ждал ответа, глядя на девушку, в его глазах была такая печаль, что она не смогла ему отказать. Елена понимала, что полковник прав, без его помощи она, скорее всего, не доживет до двадцати одного года, дядя постарается этого не допустить. Она вспомнила, как просила у бабушки подать ей знак, и поняла, что получила ответ на свою просьбу. Портрет привел ее к портрету. Девушка приняла это и решила:

— Я согласна, на рассвете я буду готова.

Арман попрощался и ушел, оставив Елену собираться. Она позвала Машу, под большим секретом сказала ей, что они уезжают в Австрию к тете Елизавете, и велела взять только самое необходимое. Княжна попрощалась с Иваном Ильичем и, предупредив, что французский полковник хочет забрать ее с собой, попросила заложить для нее утром карету с тройкой лошадей. На рассвете карета ждала ее у крыльца. Елена взяла только два саквояжа и зимнюю одежду для себя и Маши. Полк построился. Арман поместил карету между вторым и третьим эскадронами, дал сигнал трогать, и французские егеря навсегда покинули Марфино. Командир полка выполнил свое обещание — усадьба не пострадала, но он увез с собой самое главное сокровище Марфино, и бедный Иван Ильич, глядя вслед уходящим французам, спрашивал себя, что он теперь скажет хозяевам.

Глава 6

Елене было совсем плохо, езда вызывала у нее тошноту, доводившую ее до полного изнеможения. Ее карета уже месяц передвигалась, зажатая между эскадронами конных егерей. Она в который раз поблагодарила заботливого Ивана Ильича, давшего ей комфортабельный дорожный экипаж ее родителей, оборудованный, в том числе, походным туалетом, так что проблема, возникшая у нее с неделю назад, пока оставалась для окружавших ее мужчин тайной. Маша как могла помогала ей, облегчая страдания девушки. Она же первая и высказала догадку, что хозяйка беременна. Сначала Елена отказывалась в это верить, но сегодня окончательно признала правоту горничной.

Полк конных егерей, таких картинно красивых в своих зеленых мундирах с красными ментиками, на самом деле бедствовал. На первые две недели егерям хватило тех запасов, которыми поделились со своими защитниками французские интенданты, а когда запасы кончились, у Армана начались большие проблемы. Полк шел в арьергарде армии по разоренной Смоленской дороге, поэтому остатки продовольствия, которые еще можно было добыть в округе, доставались войскам, идущим впереди, а на долю егерей не оставалось уже ничего. Голодные солдаты, получавшие по паре кусочков хлеба в день и вынужденные кормить коней вениками из голых веток или гнилой соломой с крыш уцелевших в пожаре крестьянских изб, уже не просто роптали, а начинали в гневе предъявлять своим командирам претензии, подкрепляя их оружием.

В этой обстановке обеспечить безопасность двух женщин, едущих в карете посередине строя озлобленных мужчин, становилось все сложнее. С того момента, когда полк сегодня утром выступил из разоренного Смоленска, маркиз ехал не впереди строя, а у дверцы кареты, и Елена, чуть отогнув бархатную занавеску, видела сквозь стекло его мрачное лицо и пистолет, который полковник все время держал наготове.

За это время княжна так привязалась к черноглазому маркизу, бережно и нежно опекавшему ее, что уже и не знала, какое чувство к нему испытывает. Поверив, наконец, что она ждет ребенка от Александра, она, казалось бы, должна была вновь потянуться душой к графу Василевскому, но он по-прежнему оставался для девушки нежным, но уже далеким воспоминанием. В который раз, борясь со своей совестью, Елена чувствовала себя порочной женщиной, ведь она ждала ребенка от одного мужчины, а думала о другом. В душе она надеялась, что даже если бы матушка ее и осудила, то бабушка обязательно бы поняла. Княжна вспомнила разговор с Анастасией Илларионовной летним вечером в Ратманово, когда та предупреждала внучку не отдавать свое сердце мужчине без остатка, а всегда оставаться самой собой. Елена честно старалась не искать себе оправдания, но услужливая память подсовывала ей факты, оправдывающие ее чувства и поступки.

«Нет, я должна думать о ребенке, а мужчина мне нужен тот, который может помочь моему малышу и мне», — мысленно решила, наконец, княжна и успокоилась.